«Стиховой» блокнот
Кристина Снеговая
Рассказ
Летний ветер, пахнущий цветами и почему-то еще выпечкой, ворвался через приоткрытое окно. Максим встрепенулся и, откинув одеяло, полежал так еще пару минут. Три строчки есть, а последняя забылась. Он жмурился и морщил переносицу в попытках вспомнить придуманное в полусне четверостишие. Наконец, память поддалась, и Максим бросился к письменному столу. Схватив тупой карандаш и открыв свой «стиховой» блокнот, Максим начал записывать строчки неровными, крупными буквами.
Вот опять этот сон:
Сцена, крики и руки.
Вой динамиков, стон
-Столь знакомые звуки…
Ему было тринадцать лет. Худой и бледный, со светлыми волосами, он казался обычным школьником. От других мальчишек его отличало не столько умение писать стихи, сколько совершенно взрослое и даже чрезвычайно сухое осознание, для чего он это делает.
Наверное, у каждого тринадцатилетнего мальчишки есть мечта: кто-то хочет стать банкиром, кто-то телеведущим, кто-то хочет жениться на престарелой вдове магната и забрать после смерти ее состояние. Раньше, кончено, у мальчишек мечты были другие, но что поделать, такие нынче времена. . Так вот и у Максима мечта была вполне современной: он хотел стать рэпером. Писать стихи, превращать их в трэки, читать, накладывать музыку, сводить — вот то, чем он хотел начать заниматься, и чем скорее, тем лучше. Ему еще не довелось ни выступить на большой сцене, ни записать на студии хотя бы один трэк, но это, он был уверен, еще впереди. А пока основным богатством Максима был блокнот, куда он заносил придуманные куплеты.
Записав четверостишье, Максим прошлепал босиком к балконной двери, распахнул ее, впустил в комнату теплый воздух. Прошел на кухню, выпил стакан сока и зажевал его бутербродом с колбасой. Поскольку лето — время каникул, дел особых не было, родители вернутся только к вечеру, и, значит, можно со спокойной душой пойти гулять.
«Стиховой» блокнот отлично помещался в кармане шорт, поэтому Максим, как всегда, взял его с собой, на случай, если вдруг гениальная мысль придет в голову во время прогулки. Максим надел любимые кроссовки, которые с трудом сумел выпросить у родителей пару месяцев назад. Мама заставляла Максима носить летом сандалии, но, раз ее не было дома, он с радостью надел обувь, в какой и положено ходить уважающему себя рэперу. И еще один неотъемлемый штрих — наушники. Без них он никогда из дома не выходил: разве можно идти по улице, не слыша любимые ритмы хип-хопа?
Настроение было отличным, в ближайшем магазинчике Максим купил эскимо и, откусывая небольшие кусочки, шел по знакомым улицам.
Несколько парней, постарше возрастом, встали со скамейки и переговаривались. О чем — Максим слышать не мог, поскольку был в наушниках. Вдруг один резко подбежал, дернул наушники за провод так, что они слетели, и резко прижал мальчика к забору. Максим даже не успел понять, что происходит. Парень был выше и явно сильнее. А сзади стояли еще трое таких же. Максим не был трусом, но в такой обстановке волей-неволей испугаешься.
— Ты че, типа на хип-хопе? — спросил парень, изучающе гляди рыбьими глазками.
— Да, — неуверенно отозвался Максим. Рыбьеглазый усмехнулся.
— Че, трэки пишешь?
— Пишу.
— А может еще и читаешь?
— Собираюсь.
Парень засмеялся, открыв желтые зубы.
— В общем так. Чтобы я тебя больше на районе не видел, рэ-пер, блин, недоделанный.
Потом Рыбьеглазый заметил краешек блокнота, торчащий из кармана на шортах Максима, и потянул.
Максим схватился за карман обеими руками и закричал: «Не дам!» Тут же получил пинок по ноге, удар по животу, а потом по спине и по голове. Блокнот Рыбьеглазый вытащил и был явно разочарован, что это не кошелек. Потом, не торопясь и смакуя момент, чиркнул зажигалкой и поджег. Какое-то время держал блокнот в пальцах, потом бросил на асфальт, плюнул и махнул остальным — уходить. Максим остался корчиться на земле, но про себя думал лишь об одном: я свои строчки помню наизусть, меня не напугать, все равно я буду писать стихи, и они станут трэками. Все равно, несмотря ни на что!
В этот момент у него сложились четыре новые строчки:
Да плевал я на ваши угрозы,
Такими как вы, пусть займется угрозыск,
Я буду писать, пока есть силы,
Чтобы жил я, и стихи мои жили!