Выжившие в Грозном
«Новый Сталинград». Так называли разрушенный первой чеченской войной город Грозный. Руины домов, грохот взрывов, треск пулеметных очередей и страшное, черное небо… То, что мы пережили тогда, был настоящий ад.
Заканчивался 1994 год. Со своей сестрой, пожилой уже женщиной, ветераном Великой Отечественной войны, мы готовились к встрече Нового года, а оказались в самом эпицентре боев за Грозный. Через несколько часов после начала штурма стало понятно, что оставаться в квартире — опасно, и мы вместе с другими жителями близлежащих домов побежали прятаться от бомбежки в подвал небольшого здания, расположенного в районе вокзала. Думали, что пробудем там несколько дней, а задержались на весь январь. И этот месяц показался нам вечностью.
В новогоднюю ночь здание несколько раз переходило из рук в руки. Вначале его обороняли наши бойцы, потом захватили боевики, затем их выдворили десантники, которые держали завоеванные позиции до конца.
Несколько недель наше здание находилось в окружении. Каждый день боевики через мегафон призывали нас сдаваться. Но желающих не было. И осада продолжалась. Неделя за неделей. И все это время в подвале дома находились мирные жители. Старики, женщины, маленькие дети. Никто из них не рассчитывал пробыть здесь больше одной ночи, поэтому и запасов никаких не взяли. Не хватало воды и хлеба. Не работали водопровод, канализация, отопление (а ведь на улице — зима).
Бойцы защищали наш дом отчаянно. Бои шли ежедневно. За две недели здание было так разрушено минометным и гранатометным огнем, что его стали называть «Дом Павлова», как легендарное место в Сталинграде. И с каждым днем среди десантников прибывало убитых и раненых. К концу января 1995 года в их подразделении в живых осталось меньше половины. А ведь это были лучшие из лучших, офицеры, не раз прошедшие через «горячие точки».
Как могли, «старики» старались уберечь от смерти молодых солдат-срочников. Сами ходили в разведку, в атаку. Хорошо помню их командира — Глеба. Автомат в его руках казался игрушкой. А еще снайперов Костю и Юру. Днем они тренировали руку, стреляя по банкам во дворе, а ночью выходили «на работу». Живы ли они сейчас? Не знаю.
Стали погибать и гражданские. Бойцы, конечно, делились с нами своим пайком, но этого было крайне мало. Некоторые пытались добыть хлеб и воду самостоятельно. Каждый такой выход в город был смертельным риском для жизни. Возвращались не все.
Выживать нам помогали и местные жители. Мне запомнилась молодая девушка-чеченка. По ночам она пробиралась к нам через осаду и приносила ведро воды, чтобы напоить раненых, стариков и детей. Помню и молодых православных священников, которые на стареньком автобусе «ПАЗ» под бомбежками ездили по городу, собирали раненых и увозили их в храм для защиты. К сожалению, и храм не стал защитой, в него тоже попал снаряд.
А однажды к нам в подвал пробрался врач Ахмед. И предложил свою помощь. Он старался помочь всем — и русским, и чеченцам, и военным, и гражданским. Многие потом с благодарностью его вспоминали. Но помощь его оказалась недолгой. Через два дня мы узнали, что его расстреляли как боевика… Война — великая подлость.
К десятым числам января блокада была снята. Появились полевая кухня, вода. Я никогда не забуду тот день, когда мы вышли на воздух из своего подземелья. Грязные, истощенные, с ввалившимися глазами и. счастливые. Мы радовались, что остались живы. Живы! И это счастье, эту веру в новую жизнь каждый проявлял по-разному. Некоторые женщины, например, умывшись, отходили в сторонку и. пытались накраситься. У войны не женское лицо, но они так хотели быть красивыми.
Правда, перемирие длилось недолго. До окончания первой чеченской войны оставалось еще долгих полтора года. Она официально закончится только в мае 1996-го. А в январе 1995-го мы с сестрой пытались с одним из конвоев прорваться во Владикавказ. Первый конвой был полностью расстрелян, но нам повезло. Десять часов мы провели под обстрелом, но выжили. Оказались в мире без войны. И вот уже 15 лет живем в Тюмени.
Мы помним вас, мы благодарны вам, ветераны. Но мои дети и внуки мало знают о войнах. И о Великой Отечественной, и о первой «чеченской». Хорошо это или плохо? Не знаю.
От редакции: Нам удалось установить имя человека, о котором идет речь в этом письме. Легендарный Глеб на самом деле существует. Его зовут Глеб Юрченко. Он — ветеран Афганистана, командир 56-й отдельной десантной штурмовой бригады, совершил 79 боевых выходов. В 1994 году — командир батальона 145-го полка 106-й дивизии ВДВ. Это его подразделение штурмом взяло железнодорожный вокзала Грозного и удерживало две недели. Потом в послужном списке Юрченко были Дагестан, 2-я чеченская кампания. Затем — служба в Академии Генштаба, в разведотделе штаба одного из военных округов. В марте этого года Юрченко назначен заместителем командующего ВДВ России. Он награжден двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Мужества, орденом «За военные заслуги». Ныне живет и работает в Москве.
… А на 9 Мая генерал-майор Глеб Юрченко приезжал в Тюмень. Но, к сожалению, с автором этого письма они не встретились.