Не будем о грустном!
Книгоиздательский, книготорговый и, как уверяют, читающий мир — в панике. Согласно статистике, предоставленной крупнейшим в мире интернет-магазином Amason.com, на сто бумажных книг сейчас продается 180 электронных.
«Бумага закончилась», — восклицает столичная газета «Известия», а ее автор поспешно перечисляет плюсы, которые сулит просвещенному человечеству возможность закачать в электронное устройство «величиной с ладонь» бесчисленное количество книг. А заодно «освободить домашний интерьер» от книжных полок и избавиться от «главного пылесборника в доме».
Спасибо. Порадовали. Теперь-то освобожденное от пыльных книжных полок народонаселение с удвоенными усилиями начнет, как велел один классик, обогащать свою память сокровищами, которые выработало человечество. Правда, другой, недавно скончавшийся классик, поэт Андрей Вознесенский в одном из своих стихотворений, которое хранится у меня, как теперь принято говорить, на бумажном носителе, успокаивает. Мол, «у эскимосов есть поцелуй посредством носа, но это нам не привилось.»
Прежде всего, хотел бы отметить, что соотношение 100 и 180 не должно нас огорчать. Напротив, в нем есть нечто приятное. Думаю, речь пока не идет о стремительном уменьшении числа любителей печатных книг. А, скорее, о прибавлении к ним новых, «электронных» читателей. Так что формула может быть не «минус 180», а «плюс 180»… Хотя, конечно, истина, наверное, лежит где-то посередине.
Далее, многочисленные удобства, которые сулят издатели и продавцы электронных книг, лежат в сфере технологической, тогда как чтение является процессом интеллектуально-эмоциональным. И в нем играет роль не только сюжет, который прячется в электронных символах, возникающих и исчезающих на дисплее. Но и само существование книги как предмета. Форма и цвет обложки. Фактура бумаги. Начертание шрифта.
Например, для полутора десятков написанных и изданных книг мне удалось подобрать самый удобный, на мой взгляд, хотя и редко употребляемый шрифт -«benquiat». Пусть он не так уборист, как распространенный «times new roman», но как легко касается его взгляд, как ложатся в память целые страницы!
Ничуть не намерен омрачить радость библиофагов. Однако с точки зрения человека, постоянно работающего с книгой, готов доказать, что более тяжелая, более дорогая печатная книга кратно удобнее даже компактного и емкого экрана. Например, если вы работаете сразу с несколькими источниками, сопоставляя доказательства. Если вам необходимо найти какой-то фрагмент — уже прочитанную печатную книгу ваша память послушно пролистает вместе с вами с той же скоростью, с какой станут шевелиться ваши пальцы. Вообще, в уже читаной книге есть что-то мистическое. Всякий раз она прочитывается вами иначе, выдвигая на первый план сюжета других героев, другие подробности, другие связи. Как будто под одной обложкой спрятаны не одна, а несколько похожих, но разных книг. А как интересно и загадочно встречать на страницах чьи-то пометки, отчеркнутые фразы или отдельные слова. Как будто слышишь чьи-то мысли.
Я понимаю, что высказываю абсолютно личный взгляд на печатную книгу. Взгляд, сформированный моей жизнью и историей моей семьи.
В этой истории — три библиотеки. Одну собрал мой отец. Она пропала в роковом тридцать восьмом году, от нее случайно сохранилась пара томиков довоенной серии «Жизнь замечательных людей». Вторую собрал я сам, сначала школьник, потом студент. Уезжая после университета на работу в Тюмень, я оставил книги дома -мать попросила. Сказала, что ей так будет лучше. Я увез только бордовый 14-томник любимого Джека Лондона. Остальное потом большей частью пропало — усилиями маминых приятельниц, ее учеников. Взяли почитать да вернуть забыли.
Третья — у меня дома. Моя память, память о моих поездках и командировках. Мой справочный материал и подспорье в работе. Книги о войне и об освоении Севера. Книги, появление которых стало возможным после отмены цензуры. Книги о моей собственной жизни, детали которой они напоминают, едва коснешься потертого корешка.
… Неблагодарные, как легко мы готовы отказаться от прежних кумиров. Едва появляется кино -хороним театр. Изобретя телевидение, готовы проститься с кино. Раскинув паутину Интернета, ставим крест на остальных средствах массовой информации. А наши старые друзья, как выясняется, вовсе не собираются покинуть сей мир, куда пришли в его минуты роковые. Думаю, что верные в течение пятисот лет спутники цивилизации еще долго останутся с нами. Так что рано нам устраивать плач на реках вавилонских.