Начальник станции
Время мчится вперед, и все меньше остается тех, кто был причастен к послевоенному тюменскому футболу и хоккею.
Слава Богу, удается иногда находить документы, в которых некоторые труженики тыла (в частности, железнодорожники) открываются иной гранью своего таланта — как заядлые футболисты и хоккеисты. Причем этой «болезни» были подвержены работники всех рангов — слесари, паровозные машинисты с помощниками, профсоюзные работники… И даже начальник станции Тюмень Николай Иванович Кубасов, о котором сегодняшний рассказ.
Наш герой, в свое время весьма известный, теперь крепко забыт — хотя о нем есть прекрасный очерк в книге «Жизнь и судьба моя — железная дорога» (Очерки о людях Свердловской железной дороги, 2003 год; о футболе там, кстати, — ни слова).
Энергичный, знающий специалист Кубасов не бежал от трудностей работы — он умел их преодолевать. (Напомню, что речь идет о годах сороковых и пятидесятых, когда железные дороги в тылу были сначала на военном положении, да и потом, после Великой Отечественной, здесь стало ненамного легче).
Но вначале коротко о нем самом, родившемся в курганской деревне в 1917 году. Многодетная семья волостного писаря после скоропостижной смерти отца вмиг стала нищей. Маленький Коля с братьями и сестрами выпрашивал подаяние по соседним селам.
Затем семья, как тысячи других в то переломное время, частично разбрелась, и с матерью остались только двое — самый младший и старшая сестра, сумевшая утвердиться в комсомоле. По этой причине они и переехали в Тюмень, где Коля окончил 50-ю школу, а затем поступил в Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта. Выбор его предопределили простые расчеты: сидеть на шее у мамы и сестры он не мог, а в транспортном вузе давались не только прекрасное образование и специальность, но и стипендия, и обмундирование.
Сведений о том, когда Николай Кубасов впервые познакомился с мячом футбольным и хоккейным, у меня нет. Есть только косвенные, по-своему призрачные догадки. Район железнодорожной станции, где жили Кубасовы и где находилась школа, был «болен» этими видами спорта. Под боком у всех, кто грезил «лаврами победителей», — стадион «Локомотив». Не мог парнишка быть хуже других, не мог. Играл — уверенность в том у меня стопроцентная. Да и в железнодорожном вузе спорт был не на последнем месте. Полагаю, что и там Николай не отсиживался «в запасе». И что к окончанию института в 1942 году (тяжелейшее для страны время) он, получивший назначение дежурным по станции Тюмень и «броню» от призыва на фронт, им ел разностороннюю спортивную закалку.
Скупые строки документов, найденных в архиве Тюменского отделения Свердловской железной дороги, подтверждают, что Кубасов был крепким парнем. Производственные практики прошел с отличными оценками: в 1939 году — помощником машиниста паровоза, в 1940-м — дежурным по станции, в 1941-м — поездным диспетчером.
Но, конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, чего пришлось хлебнуть в напряженнейшем 1942-м, когда на фронтах решалась судьба страны. Тюмень являлась одним из важнейших транзитных пунктов между охваченной войной европейской частью страны и работавшими на оборону Сибирью и Дальним Востоком. Эшелоны должны были следовать в обоих направлениях без сбоев, так что на дежурном по станции ответственность лежала огромная. В те времена «виновных» находили очень быстро. Любая ошибка или несчастливое стечение обстоятельств могли обернуться не только увольнением, но и чем-нибудь похуже…
Вчитываюсь в выцветший текст его анкеты, где упоминаются два взыскания, полученные Кубасовым зимой 1942 года: первое — «за срыв отправки грузового поезда на три часа», второе — за размороженный ледник.
Могу представить ситуацию: в мороз градусов под сорок что-то где-то у сменного локомотива перемерзло — и все! Отогревать паром, горячей водой, да если еще и ночью. Время летит стремительно, а график движения поездов, конечно, ломается.
Впрочем, судьба его миловала. Были и поощрения за ударный труд. И уже в 1943 году Кубасова назначают начальником станции Тура — перевалочного, между прочим, пункта с водного на железнодорожный транспорт в то далекое время. На этом посту он трудится до начала 1944-го, а затем назначается поездным диспетчером.
Та еще работенка! В руках этого специалиста, причем круглосуточно, — все движение поездов на конкретном отделении железной дороги. Прибавьте военное положение на железных дорогах СССР, и станет понятна вся мера ответственности инженер-лейтенанта Кубасова (такое ему присвоили тогда железнодорожное звание). Видимо, он доверие оправдал, потому что пошел в гору — в 1945-м был назначен заместителем начальника, а в 1946-м — начальником станции Тюмень. Теперь, прочитав написанное, сам себя спрашиваю: а при чем здесь футбол и хоккей, если были война и тяжелая работа? Однако существовал в его жизни и спорт! Свидетельствами тому — заявочные списки команды «Локомотив» и рассказы моей прекрасной собеседницы Зинаиды Ильиничны Ширко, вдовы вратаря Бориса Ширко.
Сохранился снимок 1949 года, где начальник станции Кубасов стоит в составе хоккейного «Локомотива». Вот это фото — еще одна реликвия прошлого. Думаю, есть смысл перечислить всех хоккеистов той команды. Итак, пойдем справа налево. Н. Кубасов (было ли у него какое-либо прозвище — неизвестно, привычка к прозвищам была тогда повсеместна в спорте), Д. Нолин, Г. Грюнвальд («Гоша» — главный заводила и руководитель ДСО «Локомотив», о котором мы рассказывали читателям «Курьера» раньше), Е. Логинов («Жека» — о нем «Курьер» тоже рассказывал), Н. Первухин (лицо этого профсоюзного работника плохо видно на снимке), А. Ковалев, Д. Турлаков (о нем тоже была отдельная публикация), Г. Колмогоров («Гриба» — в то время профсоюзный работник на железной дороге), А. Бронников, В. Игнатьев («Американец», школьный учитель), Б. Ширко (о Борисе мы тоже писали).
… Через год Кубасов станет заместителем начальника Тюменского отделения дороги. А в 1954-м незаурядного руководителя переведут в управление Свердловской железной дороги на должность заместителя начальника службы движения. С того момента он покинет ставший ему родным город, с его друзьями и партнерами по команде, болельщиками и стадионом «Локомотив». Теперь в наших архивах уже ничего не найти про этого человека и спортсмена. Только продолжив поиски в Екатеринбурге, а затем в Москве (где он учился в Академии железнодорожного транспорта полтора года), в Улан-Баторе (где он помогал монгольским друзьям в становлении железнодорожного хозяйства до 1960 года), и можно узнать подробнее, как дальше сложилась его жизнь. Уверен, что это возможно и необходимо.
Николай Иванович Кубасов за труды на благо Победы получил медаль, к концу войны имел восемнадцать поощрений. Могу предположить, что в мирное время наград значительно прибавилось, в том числе и зарубежных. После возвращения в Свердловск из МНР он вновь занимал ответственный пост — до выхода на пенсию трудился главным инженером грузовой службы более 17 лет, стал почетным железнодорожником.
Этот человек с очень энергичным характером не мог жить без любимых видов спорта. Могу только сожалеть о том, что пока не удалось найти его родных. Но не теряю надежды на продолжение этой истории — в ней еще рано ставить точку.
Литературная правка — Владимир Танков
***
фото: Хоккейная команда «Локомотив» (Николай Кубасов — крайний справа)