А на первый взгляд — простая история
— А что, сегодня в театре аншлаг?
— Шутите? На сцене же Московский ТЮЗ!
Такой диалог я подслушала в холле драматического театра в пятницу вечером. Тюменцы заполнили его, кажется, до отказа, ведь фестиваль «Золотая Маска» открывал Московский театр юного зрителя со спектаклем «Скрипка Ротшильда» по рассказу Антона Чехова.
БЕГ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ
Жалко немного, что время для «Золотой Маски» выбрано не совсем удачное: рядом со зданием театра идет строительство, улица Республики перекрыта, парковать автомобили приходится далеко от театра.
Автомобили — это еще полбеды. Торопясь сюда, мы думали, как перебраться через перекрытый участок улицы, чтобы попасть быстрее на спектакль. Кажется, проложили маршрут верно, но на пути обнаружилась длинная труба большого диаметра: начиналась она у входа в театр, а конец терялся где-то в районе кафе «Кристалл». Побежали в обход. Позже нам рассказали, что перед началом спектакля кто-то из рабочих стоял возле трубы и подавал руку женщинам, спешащим на открытие фестиваля. Спасибо этому хорошему человеку!
Таким образом, с помпой подъехать к парадному входу, как положено, «кутаясь в меха», не удалось. Но все препятствия мы успешно преодолели, и никто не жаловался. Значит, действительно очень хотели посмотреть «Скрипку Ротшильда».
ТОСКЛИВОЕ СОЛО НА ПИЛЕ
Мне приходилось много читать о великолепной игре актера Валерия Баринова в постановке «Скрипка Ротшильда». Все, что о ней написали другие журналисты, — правда. «Игра Баринова напоминает о приемах скульптора, постепенно отсекающего от глыбы все лишнее. Прорыв его Якова к собственной человеческой сущности, конвульсии рождения сыграны актером по законам подлинной драмы — с завязкой, кульминацией и развязкой» — писали в «Итогах». Яков Баринова неистов, жалок и велик одновременно.
Чеховская история о том, как черствый гробовщик Яков по прозвищу Бронза хоронит свою старушку-жену, которую не замечал всю жизнь, и вдруг, после ее смерти ощущает, что прожил жизнь «без пользы», страшна.
Рассказ, что лег в основу постановки, казалось бы, незатейлив. У Чехова вообще многое незатейливо — на первый взгляд.
Только внимательно вглядевшись в сюжет, в лица персонажей, понимаешь, что перед тобой разворачивается трагедия человеческих судеб.
Режиссер Кама Гинкас сделал все по-своему: убрал чеховские полутона и неторопливость повествования, сделал «Скрипку Ротшильда» более безжалостной. Его Яков чудовищен: он ни разу не приласкал жену, не помнит своего ребенка, который умер, едва родившись, сетует на то, что в деревне редко умирают старики, и от этого ему одни убытки.
Он читает псалтырь по тетради, куда до этого записывал приходы и расходы. Когда его жена умирает, в эту же тетрадь он хладнокровно записывает: «Марфе Ивановой гроб — 2 рубля 40 копеек».
Тоска вдовца агрессивна: он бьет еврея-флейтиста Ротшильда, который просит еще раз поиграть на скрипке вместе с оркестриком — и самому денег заработать, и людям помочь. Авторы (писатель Чехов и режиссер Гинкас) дали Якову всего пару дней после смерти жены Марфы, чтобы понять, что жизнь прошла зря, — в мелких подсчетах материальных убытков. Прозрев, обретя чувства и совесть, Бронза умирает сам. Но перед смертью завещает скрипку нелепому тощему Ротшильду, которого пугал, ругал и недолюбливал всю жизнь…
Самой скрипки, кстати, в спектакле нет. Яков и Ротшильд играют смычком на пиле, а та издает жалобные гулкие звуки, от которых становится страшно и тоскливо.
Лично меня потрясла актриса Арина Нестерова, исполнившая роль Марфы, жены Якова. Ее, умирающую, муж приносит на прием к фельдшеру (актер Алексей Дубровский). Эту сцену можно было бы назвать комичной: фельдшер выпивает и закусывает огурцом, брызжущим соком, брезгливо осматривает умирающую старуху. Яков суетится, просит поставить жене банки. Но Марфа — женщина, не видевшая в жизни ничего хорошего, — своей покорностью судьбе не дает нам посмеяться над происходящим в кабинете фельдшера. Ее глаза пусты и светлы — это видно даже с последних рядов в зале. Она не боролась никогда и ни с чем, не будет бороться и со смертью, которую понимает как избавление от бессмысленной тяжелой жизни, как свет в конце тоннеля. Что угодно, лишь бы не жить больше в доме, заставленном гробами.
О жизни, прозрении и смерти — спектакль Камы Гинкаса.
… Публика вскочила на ноги, как только на сцене погас свет, знаменуя окончание спектакля. Вызывали актеров, не успевших даже перевести дух, и аплодировали так долго, что актеры устали раскланиваться. А Кама Гинкас, которого во второй раз позвали на сцену, только выглянул из-за кулисы.
P.S. — Как спектакль?
— Ужасен! Прекрасен!
Это еще один подслушанный диалог зрителей — уже у гардероба.
***
фото: Валерий Баринов в роли Якова;Игорь Ясулович в роли Ротшильда