След человеческий
Эта почта бывает двух видов. Во-первых, отзывы тех, кому, собственно, и адресованы наши выпуски, — потомков солдат, пропавших на Большой войне. Следы этих солдат мы собираем по крупинкам из различных источников и возвращаем детям, внукам и правнукам. Во-вторых, это письма, которые, порой совершенно случайно обнаруживаются среди архивных документов. Как говорится, «методом тыка».
Уже стало привычкой, перелистывая в бумажном или электронном архиве справки, сводки, разную служебную переписку, сделать несколько « шагов» и влево, и вправо. Ну и — ищите и обрящете, толците и отверзнется, и дастся вам.
Вот и на этот раз, разбираясь с именными списками призывников, которые были в декабре 1941 года отправлены из Вагайского района в распоряжение начальника Ленинградской авиашколы, что базировалась в Ишиме (под этим шифром шло формирование будущей 229-й стрелковой дивизии), обнаружилось письмо из прошлого.
Видно, что письмо это получатель хранил и перечитывал. Но на каждой странице следы давно высохших слез, местами строки расплылись, их невозможно прочитать. Попробуем.
«5 июля 1950 года. Привет из Н-Чирской. Здравствуйте, дорогие знакомые… Вы просите нас, чтобы мы описали вам, где и как погиб ваш сын Пологрудов Сергей Григорьевич… Да, это есть действительность, что ваш сын Пологрудов Сергей Григорьевич погиб во время Отечественной войны, храбро сражаясь с немецкими захватчиками. Не жалея свою жизнь, в 1942 году отстаивал нашу родную станицу Н-Чирскую Сталинградской обл. После таких ожесточенных боев, когда немецкие фашисты нагло ворвались в нашу станицу, то нас, жителей этой станицы, обязали убирать с поля боя трупы. В этом числе пошли и мы убирать трупы своих братьев, отцов и сынов. (неразборчиво) на поле боя в 1942 году, число точно не помню, среди других трупов на окопе лежал труп вашего сына Пологрудова Сергея Григорьевича. Около него лежал альбом его и письма. Мы, девчата, больше всего заинтересовались, кто он такой, и подобрали все, что было возле трупа, все бумаги. Среди его писем был его военный билет, который мы вам высылали с его фотокарточкой. И еще заставили мать взять у него вот этот листок с адресом, который был в трубочке, в маленьком кармане у брюк. Мы его достали и решили сообщить вам о вашем сыне Сергее, о его храброй смерти за свое Отечество. Вот что мы знаем. В какой части он был, мы этого не знаем…»
В трубочке был «смертный медальон» с домашним адресом Сергей Пологрудова, который и позволил связаться с его родными. А на последний вопрос, которым задается Валентина из станицы Нижне-Чирской, сегодня уже можно ответить довольно точно. Почти все ребята, которые были мобилизованы из Вагайского района в 229-ю стрелковую дивизию, их было 145 человек, попали в 811-й стрелковый полк.
Когда дивизия в составе трех пехотных полков, 783-го, 804-го и 811-го, совершила по выжженной солнцем донской степи 150-километровый пеший марш, она оказалась в самом пекле. Точнее, это пекло на нее уже надвигалось. Согласно плану «Брауншвейг», немецкие войска именно здесь собирались молниеносным броском достичь Волги, достичь Сталинграда. На острие наступления двигалась одна из лучших в вермахте 6-я полевая армия генерала Фридриха Паулюса.
Три советские дивизии занимали оборону, пытаясь обломить или хотя бы задержать это острие: 112-я слева, 147-я справа и 229-я в центре. 811-й полк держал левый фланг своей дивизии.
Удар был силен. Сибирские мальчики сопротивлялись изо всех сил. Отступали, снова закапывались в землю, держались до последнего. До 10 августа, когда пробиться из окружения дивизии целиком оказалось невозможно. Когда она была расчленена на отдельные части и даже группы бойцов.
21 октября 1942 года, когда в Подмосковье заново формировалась 229-я дивизия, в справке, адресованной главному управлению кадров РККА, записали безвозвратные потери: «811-й стрелковый полк — 981 человек».
В книге «Солдаты Победы» из именного списка вагайских призывников, с которого мы начали этот рассказ, обнаружились только восемь фамилий. Из 145.