Картина, написанная словами
Олег Федоров. Сборник стихов и фотографий «Пианино». Тюмень, 2011 г.
На картины лучше всего смотреть, а стихи лучше всего читать. Рассказывать о них — занятие неблагодарное, потому что заранее предполагает субъективный подход. С другой стороны, мы многое узнаем из СМИ и Интернета, они не позволяют нам пропустить интересные события. В частности, выход небольшой книжки стихов Олега Федорова.
Его мы знаем как художника. Он пишет не только портреты, но и городские бараки, домики с заснеженными крышами, дым, струящийся над кварталами… Как люди на портретах художника, так и неодушевленные предметы могут мыслить, чувствовать. Им присущи одиночество и тоска, или стремление к свободе и воодушевление.
Похоже, какой бы образ ни возникал на холсте автора, это всегда отчасти автопортрет, даже в пейзаже и натюрморте. Способность чувствовать материю мира позволяет Олегу тонко понимать свойства любого материала, легко осваивать любую технику. Поэтому он, не боясь, берется за керамику, графику, пастель, живопись… и поэзию. Если последнюю, конечно, можно назвать техникой.
Сам он называет себя «художником, иногда пишущим стихи». Удивительного в этом нет. Я, например, помню, как еще один тюменский живописец — Борис Паромов говорил о том, что хочет написать несколько зарисовок о своем детстве, и, кажется, даже начинал. А Александр Павлов хотя книг и не пишет, но зато рассказывает о своей жизни практически не хуже, чем пишет пейзажи.
Что до Олега Федорова, то его имя известно нам еще и в связи с циклом поэтических радиопрограмм, где он был не просто ведущим, но автором: «Азорские острова, или Прощание с XX веком», «Жажда над ручьем». То есть, о том, что художник пишет стихи, мы в общем-то знали. И вот, в июле Федоров выпустил сборник «Пианино», а в предисловии рассказал, что книга — целиком его творение: «от набора и редактуры текста до макета и вывода на печать». Только снимки (а почти каждое стихотворение проиллюстрировано фотографией) выбраны из семейного альбома.
В белом стихе сборника Федорова тоже узнаешь с первого взгляда: как и в живописных полотнах, в словах художника так много личного, что стихи похожи на дневник. Невероятная грусть и нежность стихотворения «Вот так вот, мама…»:
Ты с удивительной легкостью
подбирала
Любую понравившуюся тебе
музыку
На пианино, аккордеоне.
Ноты были тебе не нужны…
Классическую слушала редко.
Не могла слушать…
Я думаю,
потому что воспринимала ее
Слишком буквально —
Сердцем…
Он пишет стихи как картины, расцвечивая белизну книжного листа строфами-мазками, словами-штрихами. Он говорит простыми, очень простыми словами, и почти не рифмует их: поэтическая речь льется легко и естественно, как если бы мы говорили, сидя на уютной кухне и попивая чай. И художник рассказывал бы, что «море всегда с нами рядом, даже когда его нет поблизости» или о том, что «на обочине жизни можно сидеть очень долго». Или вдруг Федоров сказал бы, что «любовь — это чувство, способ, мера, позволяющие нам быть». Хороший разговор, одним словом.
Сам художник в предисловии говорит, что в его стихах много личного. Однако хочется заметить, что за этим личным проступает общечеловеческое: это словно портрет нашей эпохи и человека в ней. Это фрагменты жизни, пазлы, подобранные и сложенные в картину. Это полотно взросления и зрелости, иллюстрирующее то, как человек постепенно меняется, но в душе все равно остается немного ребенком, который должен вести себя, как взрослый, в этом современном, цивилизованном, динамичном мире.
Хорошо, если рядом
по-прежнему заботливые
руки,
Знакомые голоса.
Он издал свою книгу сам. Найти «заинтересованных людей», которые помогли бы в этом деле, пытался, но не особенно усердно. Решил, что пусть лучше издание появится позже, но зато будет именно таким, как он его задумал.
Приобрести книгу можно в литературно-краеведческом центре.