Сиреневый кустик надежды
Галина Зыкова ищет в своей сумочке листок бумаги. Говорит, записала на нем стихотворение, которое сочинила совсем недавно. Хочет отдать мне.
Но под руку женщине попадается другой листочек, аккуратно сложенный вчетверо.
— Нет, это не то. Здесь мои имя и адрес записаны, — Галина Васильевна перекладывает его в другой кармашек.
— Зачем записаны? — удивляюсь.
С Галиной Зыковой мы знакомы уже год — и все это время женщина наизусть помнит телефоны нашей редакции, при встречах и звонках на память читает мне стихи классиков и свои собственные. Неужели может забыть адрес или свое имя?..
— Да не обо мне речь, — со смехом отмахивается Галина Васильевна. — Это чтобы, если на улице сознание потеряю или еще что со мной случится, — знали, что я не бездомная.
Я было тоже начинаю улыбаться (смех моей знакомой очень заразителен), но когда до меня доходит смысл сказанного, широко раскрываю глаза. Принять за бездомную ухоженную пожилую женщину в кокетливом белом кепи, симпатичном зеленом костюме и с модным шарфиком на шее? Да быть такого не может!
Однако Галина Зыкова поднимает сухонькую ладошку, прерывая мое негодование. В жизни, спокойно говорит она, может быть все. Уж она-то знает…
Она друг за другом потеряла почти всех своих родных и любимых людей. Сначала одного брата, потом другого, а потом и мужа… Все, что осталось от братьев, — это картины. Они оба рисовали. Только вот младшему, Вениамину, так и не удалось стать профессиональным художником — он погиб слишком рано.
Историю Галины Зыковой я узнала совершенно случайно — прошлым летом. Она пригласила нас с фотографом к себе в гости — в 65-й дом по улице Ленина, чтобы мы взглянули, в каких условиях приходится жить ей и ее соседям.
Правда, о бытовых проблемах, с которыми ежедневно сталкивается инвалид второй группы, Галина Васильевна рассказывала со снисходительной улыбкой. Словно это и не проблемы никакие, а так — недоразумение. Которое вот-вот исправится.
Но недоразумение почему-то затянулось на многие годы, ничего не меняется и до сих пор…
… В этот раз Галина Зыкова встретила нас во дворе. Вообще-то на улицу она выходит редко — голова сильно кружится. Но сейчас решила сделать исключение: в палисаднике около подъезда Галина Васильевна совсем недавно высадила нарциссы, кустик жасмина и кустик сирени.
— Не я сама, конечно, — с моим-то здоровьем, — разводит руками женщина, — а Танечка Гуляева — моя подруга. Это она с дачи саженцы привезла, она и сажала, а я рядом ходила. Переживала, чтобы прижились.
И нарциссы с сиренью прижились: на кустиках уже появились зеленые листочки, а некоторые цветы раскрыли бутоны.
Собственно, вот все положительные изменения, которые произошли в жизни Галины Зыковой за этот год.
— А в остальном — будто и не расставались, — окидывает она взглядом фасад старого дома: с облупившимися оконными рамами, потрескавшейся краской, отвалившимися карнизами.
— С ремонтом к нам так и не приходили… Это ладно я — третий год всего здесь живу и то успела устать от страшного вида подъездов, а старожилы говорят, что такой беспорядок в нашем доме уже двадцатый год. Даром, что в самом центре находится!
Мимо нас, кстати, пробегает один из старожилов — молодой человек Эдуард, который живет в 65-м доме с самого рождения.
— А, вы про воду в подвалах? Так она там стоит, сколько я себя помню! — на минуту задерживается он. — Как-то пару раз приезжали и откачивали, но она снова появлялась. Там обшивку специальную нужно делать — и все капитально ремонтировать, а так — бесполезно…
— А вы помните, я говорила, что мы живем, как дети подземелья? — припоминает Галина Васильевна. — Так вот, этой зимой я узнала, что мы не только дети подземелья, но и эскимосы. Я обычно в холода из дома совсем не выхожу, а тут в больницу нужно было: за мной двоюродный внук Андрей приехал, вывел из подъезда, и я ахнула. Наш дом был на эскимосское жилище — иглу похож, все стены из-за пара, который из подвала поднимается, изморозью покрылись. Чуть ли не до верхних этажей!
Соседи фотографировали, в Интернет фотографии выкладывали… Вот, ждут следующей зимы — будет ли реакция властей, изменится ли что-нибудь?
А Галина Зыкова со страхом ждет, когда с тридцати тополей, что растут в их дворе, полетит пух. Тогда-то уж из дома она точно не выйдет — и ее маленький мирок сузится еще сильнее.
— Никто же не говорит о том, чтобы рубить тополя «на столб», — объясняет она. — Можно ведь верхушки подстричь аккуратно — и пуха будет меньше, и сами деревья красивее станут, аккуратнее.
Соседка Галину Зыкову поддерживает. Говорит, что в 2001 году, когда в городе ждали высокопоставленных гостей (в частности, они должны были и в их двор заглянуть), тополя подстригли: красиво так, шариками… Но потом их забросили: совсем недавно три тополя до такой степени сгнили, что упали прямо на детскую площадку. Хорошо, что там в это время никого не было.
Забросили и палисадники — теперь на них ничего нет, кроме тех нарциссов, кусточка сирени и жасмина.
— Да что в своих бедах кого-то винить? — говорит Галина Зыкова. — Мы же сами во всем и виноваты: не умеем использовать достойно то, что нам природа дает. Это еще в древнерусских летописях было: «Земля наша обильна и богата, но порядка в ней нет»…
Галина Васильевна, дожидаясь понимания и помощи, попыталась внести в обустройство порядка свою, совсем маленькую лепту — вот эти самые цветочки и кустики. Но по ним взяла в привычку ходить соседская собака. Каждый поломанный стебелек, словно плевок в душу. Не от собаки, конечно, нет. От ее хозяев.
— Нашла! — достает наконец-то Галина Васильевна нужный листочек. — Я же про это стихотворение и сочинила — ироничное, чтобы эмоции не в ругань, а на бумагу выплеснуть.
Она с хулиганской интонацией читает задиристые строчки.
— А вот не буду больше ничего для них сажать, — закончив декламировать, с напускной обидой ворчит женщина.
Но потом, подмигнув, добавляет, что конечно — будет. И надеяться, что все изменится к лучшему, тоже будет.
***
фото: Галина Зыкова