Почта проекта «Охота за тенью»
Обращение к одной из самых трагических страниц Отечественной войны — к теме плена — разворошило людскую память. Вот как вспоминает прошлое в своем письме в редакцию газеты «Тобольская правда» Мария Ивановна Кошкарова.
«Мой отец Панов Иван Иосифович, 1900 года рождения. Был призван на войну в июне 1941 г. из д. Панушково Тобольского района.
Был колхоз «Красный партизан». Много было посевных площадей, сенокосных угодий. Содержали в колхозе много скота, лошадей, коров, свиней, овец. Всем хватало работы. Не было техники, все работы выполняли на лошадях да вручную. Работали от зари до зари, без выходных, дети учились в школе…
Вдруг грянула война. Всех мужчин забрали на войну, остались старики, старухи, да женщины с детьми. Забрали и моего отца. Осталось нас пять детей. Выживали, как могли, голодом и холодом.
Помню каждый раз, как провожали, сколько было слез, реву. Дети держались за отцов, жены за мужей, родители за детей. Не хотели расставаться. Увозили на лошадях и водным транспортом.
Отец часто болел, у него были какие-то приступы. Помню, он все пил пищевую соду, и приступ проходил. И ему поставили в больнице — «гастрит». Вот он с этим диагнозом и ушел на войну. Сначала он находился в Омске на военном заводе. Писал, что попал в госпиталь.
Здоровье его поправилось, отправили на передовую. Письма приходили скромные: жив, здоровье нормальное, ждите домой -один листочек уголочком. И мы были рады. И сколько это продолжалось, не помню. Не стало писем — месяц-два, год-два. Вдруг приходит извещение на похоронку. Как мы все ревели-плакали. Особенно мама. Помню, как она причитала: «Вот ты там лежишь. Куда я теперь с такой оравой детей — такой голод!» Она так ослабла, что не смогла идти, а до военкомата было 50 км пешком.
Извещений-то пришло три, и я послала доверенность. А похоронка-то оказалась не на него, а на его младшего брата. Перепутали в военкомате — не на ту жену выписали. И мы снова были рады, что папа, может, еще жив. Но писем так и не было еще много времени.
Приходили похоронки в деревню. Стали приходить и раненые. А у нас от папы ничего нет. И вдруг приходит письмо. Как я увидела почерк папы, как я закричала во весь голос: «От папы письмо!.. » Надо читать, а мы всей семьей в голос ревем-плачем, что папа жив.
Вот что он нам коротенько описал. Где и когда это случилось, не помню. Они выступили в бой против врага. И их роту или батальон разбили в прах. Трое осталось в живых среди леса. Когда немного очухались, решили найти своих. И услышали лай собак — это немцы прочесывали лес после боя. Они решили залезть на деревья, но собаки их за ноги стащили. Тут немцы их в этап и угнали в Германию.
— Ширина этапа — от кювета до кювета, а длина неизмерима, -рассказывал потом папа. — Если человек ослаб, упал — добивали, боялись, что сбежит. Держали в лагере смерти, избивали, морили голодом, спали на голых досках, заедали вши. Приезжал несколько раз предатель Власов, вербовал пойти добить наших. Молодежь шла, а мы, старики, решили, что там убьют, что здесь помрем. Уж будем отвечать за одно. И вдруг американцы освободили нас. И мы долго находились на сборном пункте.
Собрали все данные, и был суд. Кому дали 10-15 лет, а папе, как он попал в окружение, три или шесть месяцев отмечаться в военкомате. Дали им по три лошади, велели отвести и сдать в Москве. Так они целую неделю кружили, искали, где сдать и получить документ.
Не помню, на чем он добрался из Москвы до Тобольска. А из Тобольска до дома шел два дня. Пришел домой — кожа да кости. Переступил порог и упал перед образами: не думал бывать дома, есть хлеба. Папа прожил 77 лет».
Панов Иван Осипович призван 16 сентября 1941 года и отправлен в Омск на завод N 206. С 24 сентября 1942 года — рядовой 935-го стрелкового полка 306-й дивизии. Попал в плен 11 августа 1943 года в местечке Духовщина Смоленской области. Освобожден американскими войсками 7 мая 1945 года. («Запрещенные солдаты», том 2, кн. 1, стр. 332)