Театр: путь под горку
О голодовке в Нижегородском ТЮЗе театральная общественность уже забыла. Если вообще знала.
Как правило, информация в этой среде распространяется очень быстро, но в данном случае голодающие столкнулись с информационной блокадой. Собственно, это и было основной проблемой. Голодовка началась из-за невозможности пробить стену молчания. Актеры ТЮЗа пошли на отчаянный шаг, когда их не услышали ни директор театра, ни глава нижегородского управления культуры, ни губернатор, ни пресса.
Однако и голодовка не помогла. Разве что отчасти: информация благодаря распространению в Интернете дошла до столичных средств массовой информации, в Нижний приехали известные журналисты и театральные критики, увидели ситуацию, услышали представителей конфликтующих сторон и написали обо всем, что узнали. Также Нижний Новгород посетила конфликтная комиссия Союза театральных деятелей России.
В результате разбирательств, как и предсказывали пессимисты, ничего хорошего не вышло. Протестующие актеры боялись творческой гибели театра, вытеснения со сцены новых талантливых постановок, возвращения к старой обрыдлой «тюзятине». Чего боялись, то и случилось. Притом театр как здание и как фабрика по производству спектаклей никуда не делся. Или по нынешнему времени даже такой жалкий результат можно считать удачей? Параллельно с нижегородской историей развивалась челябинская: мэрия решила закрыть знаменитый театр «Манекен». Глава города предложил театру: если хочет выжить, надо зарабатывать самостоятельно, стать конкурентоспособным. Совет прекрасный. Особенно если применить его к мэрии, которая функционирует и оплачивает коммунальные услуги не за счет коммерции.
Вслед за челябинскими пришли вести из Питера: одному из театров грозило закрытие. Много ведь театров в нашей северной столице! Одним больше, одним меньше…
Чахнет театр в Калининграде. Театр МГУ выселили из помещения — как будто на время, но есть опасения, что навсегда.
Уникальный КНАМ в Комсомольске-на-Амуре давно балансирует на грани. Это бедный театр, он не способен оплачивать аренду здания и «коммуналку». Если его лишат малейшей финансовой поддержки, он, скорее всего, перестанет существовать. «Это не просто уничтожение частной театральной инициативы на востоке России, где театра хорошего ничтожно мало. Уничтожение редчайшего в России частного авангардного театра и самого известного театра на огромной территории Приморья. Но это еще и случай, как город, масса, агрессивное большинство, духовная провинция выжимает, выдавливает культуру. Тот мизер, который чудом теплится», — считает критик Павел Руднев.
Нельзя сказать, что по стране идут массовые закрытия театров, но даже отдельные случаи — тревожный сигнал. Театр теснят под предлогом кризиса. Это очень удобный предлог. Однако давайте задумаемся, почему он такой удобный.
Руководитель КНАМа Татьяна Фролова признается, что была в шоке, получив обратную связь от своих горожан. «Пущай КНАМ, если зарабатывать не может, проваливает на все четыре стороны!» «Хочешь выжить — играй что востребовано!» «Театр — это бизнес!» «Пускай уезжает КНАМ и те, кого он удовлетворял, туда, где понимают их искусство. И нет проблем».
Культурные деятели — не все, но многие, выражаются мягче, а по сути, говорят, то, же самое. «Мне кажется, к закрытию театров нужно относиться спокойней. Конечно, всегда жалко людей, они растеряны и не понимают, что им делать дальше. Такое время. Но к мысли, что театр может быть закрыт, что «нет публики для пьес», что не нужно обращаться к властям, именно НЕ НУЖНО, на мой взгляд, хорошо бы привыкнуть», — это мнение драматурга Григория Гольдштейна. Театр, как полагает Гольдштейн, снова станет кочующим, ему придется учиться «быть интересным публике».
То есть, мы вернемся в прошлое. Мы уже возвращаемся. По тону речей — в сталинские времена. А судя по театральной перспективе — в эпоху уличных балаганов?
Прекрасные мечты о самоокупаемости искусства пленяли двадцать лет назад, и десять лет назад они еще мелькали тут и там, хотя к тому времени уже стало ясно, что российский театр не выживет без господдержки.
Все же, допустим, страшное случилось, театр снова стал кочевым. Кому он нужен? Каким образом он заинтересует публику?
Театр — по крайне мере, периферийный — давно движется навстречу публике. Точнее, силится догнать зрителей, катясь под горку. Заинтересовывает зрителей, как только может. И как не может — тоже. А мир изменился. Публика изменилась. Помимо театра есть столько развлечений, именно развлечений, легких, доступных, отупляющих, что с ними невозможно конкурировать.
«Когда в России начинают говорить о кризисе театра — значит, все хорошо. Как только перестают — все плохо», — шутит Геннадий Дадамян, профессор театральной академии, воспитатель театральных менеджеров. Однако сейчас приходится говорить не столько о кризисе театра, сколько о кризисе общества.
Как сформулировал Павел Руднев, «кризис театра — это кризис общества».