Поиск, проигранный вчистую
Эти заметки должны были иметь заголовок «Охота за тенью-7». Но тот, кто придумал 75-летний срок секретности для документов, знал свое дело.
То, что до сердечной боли тревожит современников, через три четверти века будет представлять лишь сугубо архивный интерес. И уж, конечно, никакого ущерба не нанесет непосредственным участникам и виновникам событий.
Так я думал, возвращаясь из Ишима. А ехал туда, полный надежд придать новое ускорение нашему проекту «Охота за тенью». В моем портфеле был список из 55 фамилий. Жители Ишима и Ишимского района, ушедшие на фронт и оказавшиеся в немецком плену. Мы узнали их имена из трофейных карточек, которые были собраны в фашистских лагерях, брошенных охраной, когда закончилась война.
Я предполагал, что большинство из них так и остались в чужой земле. И вполне возможно, что родные до сих пор ничего не знают о них, кроме двух привычных фраз: «ушел на фронт» и «пропал без вести».
Правда, за полгода «охоты за тенью» нам удалось отыскать родственников немногих — столько смешалось в нашей стране за семь десятков лет.
На ишимскую поездку я надеялся: небольшой город, бурные реформы его не коснулись. А самое главное, в моем списке было 16 точных адресов — с именами родственников, с названиями улиц и номерами домов. Глава Ишима Сергей Путмин и его заместитель Владимир Белоусов, услышав мою просьбу, дали машину с провожатым, хорошо знающим город. И мы покатили по ишимским улицам в поисках прошлого.
Сперва мой спутник -Евгений Лемешев, главный специалист городской администрации, изучил мои шестнадцать адресов. Чтобы выстроить маршрут. Кое-что пришлось отбросить сразу. Улицы Сталина в городе нет давно. Нет улицы Березовой. И никто не мог вспомнить, как теперь называется бывшая Старобольничная.
Зато Красноармейская на месте. Там сразу два интересующих нас адреса: дом 17 и дом 5.
Дом N 5, где до войны жил со своим отцом Яковом красноармеец Серафим Антошкин, на месте. Новый пристрой, где явно живут, и покосившаяся развалюха, даже без крыши. Об Антошкиных никто не слышал…
Серафим попал в плен под Можайском, а его бывший сосед из дома N 17, Михаил Арбузов, воевал на Украине и в конце лета 1941 года между Уманью и Золотоношей оказался в котле, куда попали две общевойсковые армии — шестая и двенадцатая. Там даже генералы оказались без вести пропавшими…
У меня постепенно возникало ощущение, что потерявшиеся на большой войне солдаты снова… без вести пропали. Пока трофейные карточки оставались засекреченными, Ишим потихоньку все же менялся. Что сносилось и что-то строилось. Двигалась туда-сюда нумерация домов. Люди умирали, их место под солнцем занимали новые поколения. Ищи-свищи.
Так, на улице Тюменской мы искали и нашли дом N 47. Но оказалось, что сорок седьмым он стал относительно недавно, дважды или трижды поменяв табличку с номером. А другой кандидат в сорок седьмые, где мы хотели узнать о судьбе лейтенанта Константина Волкова из 200-го морского артдивизиона, — нынешний N 51, стоял с закрытыми ставнями. Наши следы были первыми, взбороздившими снег к его воротам.
И на улице Телефонной, где мы увидели забитые окна дома N 18, никто не слыхивал о другом лейтенанте, Борисе Волхине, попавшем в плен под Понырями в разгар Курской битвы. Правда, мужики, сидевшие на лавке у дома напротив, считают, что фамилия должна бы писаться маленько иначе — Волжин.
— Тут жили Ивановы, потом Оленины, — сказал один из наших собеседников Анатолий Петрович. И добавил: — Трудно искать. С нашим-то учетом.
Бесполезно было искать довоенный адрес на Береговой. На высоком берегу реки Ишим — здания пятидесятых годов прошлого века. Где-то здесь жил до войны «инженер-механик сельского хозяйства» Ковалев Андрей Алексеевич. Он попал в плен 15 октября 1941 года, под Юхновом.
На месте нужных нам адресов по улице Горького — стадион, по улице Ворошилова — гаражи. На улице Омской крайний дом имеет номер 13, а мы ищем 25-й. Улица Гаражная, на самом краю города, обрывается на цифре 20, а там, где должен быть шестнадцатый номер — болото.
Этот тайм мы проиграли вчистую. Возможно, нам просто не повезло. А может быть, и на самом деле уже некому оплакать рядового Якова Долгушина из 783-го стрелкового полка 229-й дивизии, который пропал в день гибели этой дивизии — 10 августа 1942 года на правом берегу Дона. Техника-интенданта I ранга Анатолия Елькина. Владимира Тагильцева, который 13 октября 1941 года был переведен из шталага 308 в «рабочую команду 46» лагеря Освенцим. Достоверно известно, что в группе наших красноармейцев, отправленных 13 октября, было около 2000 человек. Примерно в это же время на русских военнопленных в Освенциме, он же Аушвиц, проводились «медицинские эксперименты» по отравлению газом «Цикклон-Б»…
Но я надеюсь, что к маю 2010 года, к 65 годовщине Победы, выйдет в свет четвертая книга «Запрещенные солдаты», и кто-то из ненайденных нами родных этих солдат там прочтет эти строки. Которые первыми читаете вы.
***
фото: