Сад Филимона Колмогорова
На маленькой тихой улочке Маяковского, на самом берегу Туры, стоит школа N 11. Ряд берез и тополей отделяет ее небольшое двухэтажное здание от проезжей части, пусть и не очень оживленной.
Сюда часто приезжают экскурсии из города — ведь за школой, в глубине двора, сохранилась частица старого Колмогоровского сада. Немного — десять лиственниц и двадцать пять лип. О них еще в мае, когда мы приезжали сюда в первый раз, нам рассказывала учитель истории Наталья Скаченко. Наталья Сергеевна — музеевед, окончила академию искусств и культуры, она интересуется всем, что связано с прошлым родного края, и уж тем более родной школы N 11, которую окончила.
Итак, о чем же говорит история? О том, что владелец крупнейшего в Тюмени кожевенного завода и городской голова Филимон Степанович Колмогоров разбил рядом со своим домом сад, лиственничные и липовые аллеи которого выходили прямо к Туре и стали украшением Зареки. Но после смерти Филимона Степановича, сыновья которого разъехались из Тюмени, кто — в Пермь, кто — в Петербург, Колмогоровский сад остался без хозяина. Его решили продать на дрова. Но тогдашний городской голова Плишкин, узнав об этом, написал письмо в Петербург Федору Филимоновичу Колмогорову, наследнику. Жемчужину Зареки удалось сохранить.
По предположению Натальи Скаченко, липам и лиственницам, дожившим до наших дней, сейчас должно быть около ста двадцати лет.
Чтобы узнать точный возраст сада, мы пригласили с собой на улицу Маяковского научного сотрудника Сибирской лесной опытной станции Владимира Козинца. Владимир Александрович уже помогал нам в поисках самых старых деревьев в городе — измерял возраст лиственниц в сквере Немцова. Вот и сегодня, вооружившись возрастным буравом, специальным приспособлением для измерения возраста дерева и предупредив в приемной опытной станции: «Скоро буду!», он едет с нами.
Задний двор одиннадцатой школы занесен первым снегом. Вековые деревья выглядят не так эффектно, как летом. Пышная листва и хвоя облетели, торчат старые сучья, некоторые уже обламываются под собственной тяжестью.
Вместе с нами к деревьям вышла Наталья Волохина, учитель географии. Наталья Петровна тоже училась в одиннадцатой школе. Она очень тепло, даже нежно говорит о старинной аллее, которая помнит все пионерские линейки, все прогулки по вечерам, все песни под гитару, которые пели тогдашние школьники.
— Когда мы собираемся на вечер встречи, идем сюда проведать деревья, — рассказывает Наталья Петровна. — Сколько я помню, они всегда были такими — огромными, могучими…
Для замера мы выбрали одну липу и две лиственницы. Владимир Александрович достал бурав и начал работать. Технология процесса проста: железный бурав «вгрызается» в ствол и проходит до середины. Потом вынимается срез (или керн, как говорит Козинец) и все — можно считать годовые кольца.
Тут выяснилось, что нам некуда положить образцы керна. Листы в моем блокноте слишком малы, чтобы сложить из них конверт, потому что деревья очень толстые, и срезы получились длинными. Тогда одна из девочек, которые присоединились к нашей экспедиции и с любопытством наблюдали за манипуляциями Козинца, вырвала из школьной тетради по математике двойной лист в клеточку. Из него-то мы свернули что-то вроде конверта для образцов. Потом Владимир Козинец отвезет их к себе в лабораторию, чтобы провести необходимые вычисления…
Правда, возраст липы считать не стали. Дерево не удалось пробурить до середины, потому что внутри оно оказалось гнилым. И все липы на аллее уже старые и больные.
— Липа не живет долго, — говорит географ Наталья Петровна. — К тому же, эти деревья не приспособлены к нашему климатическому поясу, им лучше по ту сторону Урала. И вообще, липы очень влаголюбивые. Наши же деревья спасает лишь то, что река рядом.
Лиственницы выглядят более здоровыми. Их мощные стволы, будто отлитые из бетона, уходят в небо. Сначала мы думали, что чем толще ствол у дерева, тем оно старше. Но Козинец сказал, что это заблуждение.
— Деревья — они, как люди. Кто-то толще, а кто-то тоньше. На возраст это никак не влияет…
Назавтра выяснилось, что лиственницам, у которых взяли керн, 115 и 129 лет. И если могучие лиственницы смогут радовать еще не одно поколение тюменцев, то колмогоровские липы уже отживают свое. Скорее всего, их придется спилить.
Но постепенная реконструкция скверов и парков, замена состарившихся деревьев — нормальное явление. Главное — не повторять при этом практику, когда большинство деревьев вырубают, а на их место сажают тоненькие прутики. Насаждения старых парков вовсе не подлежат немедленной замене. Основная часть растительности в них может функционировать, по меньшей мере, еще 20-40 лет, так считает Владимир Козинец.
Надеюсь, ч то в Колмогоровском саду на смену старым липам школьники посадят новые. Это будет и новая история, которую они создадут своими руками, и, в то же время, продолжение прежней.
***
фото: Колмогоровская аллея;Эти лиственницы – одни из самых старых деревьев в городе;Александр Козинец берет срез у дерева;Школьницы Света и Марина после уроков любят прогуляться по старинной аллее.