Охота за тенью-6
Продолжаю рассказ о том, как идет поиск адресов, где до сих пор ждут пропавших без вести солдат.
Я уже писал о трофейных карточках, которые немецкие писари педантично заполняли на каждого из миллионов наших пленных. И о том, что эти карточки следовали за пленным из дулага — пересыльного лагеря в лагерь стационарный, шталаг. Нередко отмечались и так называемые «командировки» — на ремонт аэродромов, на разбор развалин в разбитых авиацией союзников городах. Иногда встречается запись о смерти и даже о том, где солдат похоронен. И об отправке замеченных в подготовке к побегу — в гестапо или в концентрационный лагерь уничтожения, как Дахау или Освенцим. Вообще-то они скупы на информацию, эти карточки из плотной зеленой бумаги. Но для нас с вами там есть очень важная информация: домашние адреса пленных, имена их родственников.
Но пока эти карточки долгие годы лежали в закрытом архиве, многое переменилось в наших городах. Исчезли старые улицы и появились новые. Где стоял дом, теперь площадь. Адресаты, которые всю войну ждали от солдата весточки, убыли. Кто помоложе — сменили место жительства. Кому нести нашу пусть печальную, но все-таки весть, которая, смею думать, лучше неизвестности?
И тогда появился новый вариант нашего проекта «Охота за тенью». Во время всероссийского фестиваля «Пресса-2009» в Дагомысе мы обсудили его с редакторами районных и городских газет тюменского юга. 22 редакции — от «Уватских известий» до сладковского «Трудового знамени» предложили помощь в розыске на своих территориях родственников не вернувшихся из плена солдат-тюменцев. Они публикуют на страницах своих изданий список земляков, чьи имена мы прочли на трофейных листках. Они передадут родственникам, может быть, последнюю весточку о том, что случилось с солдатом после его последнего боя, как эхо прошедшей войны.
Мне уже сообщили, что на днях в «Армизонском вестнике» выйдет страница с первой публикацией нашего совместного проекта. Что подготовила первый материал Марина Никонорова, редактор «Сельского вестника» из села Омутинское…
А сейчас о том, что уже получилось.
Нина Терентьева, из газеты «Заря» Исетского района, нашла первый адрес (Не зря же я был уверен, что именно в сельской местности, где люди крепче сидят на земле, у нас больше шансов. И именно в Исетском районе, где нам уже удалось найти родных пропавшего в плену красноармейца Степана Минина). Правда, наш адресат — сестра танкиста Ивана Кубасова, живет давно в Тюмени на улице Мельникайте. Более того, оказалось, что я жил в том же дворе, и наши окна смотрели друг на друга. Ну, это к слову, а также к тому, что мир все-таки тесен.
Итак, что нам сообщила немецкая карточка? Что Кубасов Иван Нифантьевич родился в 1921 году в деревне Ионино Исетского района. Рядовой воинской части N 9598. Попал в плен под деревней Красиловка Черниговской области. Отправлен в шталаг VIII-E. Его лагерный номер 35805. Дальше две непонятные записи. Одна — о том, что Иван Кубасов «4 октября 1941 года отправлен в составе команды 46 в концентрационный лагерь Аушвиц (Освенцим)». Потом эта запись зачеркнута и заменена другой: «с 19 октября 1941 года находился в составе армейской команды XVIII «Вольфсберг».
И это все, что мы можем узнать из карточки.
— Ваню призвали в армию в апреле 1941 года, — рассказывает Ульяна Нифантьевна Лежнина, такая у нее теперь фамилия. Она — последняя из тех, кто знал Ивана Кубасова.
— Хоть какая-то ниточка, — продолжает Ульяна Нифантьевна. — Ничего не было столько лет. Правда, в карточке почему-то двадцать первый год? Он был с двадцать второго. В марте родился, тринадцатого или четырнадцатого. Трактористом работал. На тракторе-колеснике. Тогда ничего не было, кроме колесников. В тот год многих трактористов призвали. Раньше призывали только осенью, а тут почему-то весной. Отправили его на самую границу, письма были из Каменец-Подольска. Писал, что попал в танковую часть. Последнее письмо пришло от 21 июня: приняли присягу, обещали, что будут отпускать в увольнение в город. И больше ничего. Всего два месяца прослужил. Мама ему посылки посылала: папиросы там, печенья настряпает…
— Письмо не сохранилось? — Мы письмо затаскали. Мама все заставляла почитать. Из тех, кого с Ваней призвали, только двое и вернулись в наш район. Писали, конечно, искали. «В числе убитых и пропавших без вести не числится» — такой нам был ответ. Конечно, которые пробивные ребята. А наш был смирный, спокойный. Бывало, ребята раздерутся, мать ему крикнет: «Отойди!» А он отвечает: «так они же между собой, с чего вдруг на меня бросятся?» И закончил он всего четыре класса. В нашей деревне Ионино, ее уже нет, неперспективная оказалась, была только четырехлетка. Я потом в пятый класс ходила в соседнюю деревню Кукушки. А восьмой класс кончала уже в Исетском, это за двадцать километров. Так жила на квартире, домой ходила только в субботу. А в воскресенье — обратно. Тоже пешком. Сначала, — Ульяна Нифантьевна улыбается, — книжки с собой носила, думала, заниматься буду. Куда там, после такой прогулки…
Сейчас в Кукушках, там сельсовет был, стоит памятник погибшим. Есть и строка Ивана Кубасова. Хотя ни похоронки, ни справки даже, что без вести пропал, родные так и не получили. Ну, в деревнях нравы простые. Все знали, что Иван ушел в армию, что не вернулся с войны.
А в 1948 году Ульяна Кубасова уехала в Тюмень. Много лет проработала бухгалтером в ОКСе сетевязальной фабрики. Перечисляет дома, что построены с ее участием — и по Минской, и по Фабричной. Рассказывает о семье. О муже, скончавшемся несколько лет назад. О детях, внуках и правнуке.
— Я не обижена. Дети и внуки выучились. Три внука — все инженеры. О пропавшем на войне — кому дяде, кому двоюродному деду — знают, что он был, а вот что с ним стало… Когда мы с вами переговорили, мне старшая дочь все напоминает: мама, ты не звонила?
Ульяна Нифантьевна раскрывает альбом:
— Тут самые дорогие для меня фотографии…
Два снимка сделаны, вероятно, заезжим фотографом. На одном — Ульяна с матерью, старшей сестрой и маленьким братом. На другом — Иван с одной из сестер. В костюме, под которым видна вышитая косоворотка. На ногах можно разглядеть чесанки с калошами. Сидит серьезный и строгий. Под фотокарточкой проступают следы букв. Ульяна Нифантьевна по моей просьбе вынимает карточку из альбома. На обороте крупным почерком выведено: «На вечную добрую память от Кубасова Ивана Нифантьевича Кубасову Иону Нифантьевичу. Вспомни, как целовал я тебя».
— У нас в семье было два Ивана. Семья была староверческая, на какой день пало рождение, такое имя и давали. Девчонкам еще можно было менять, а парням нельзя, чтобы счастье не отнимать. А оно вон как получилось! Младшего дома звали Ионой. Ваня его очень любил, все баловал его…
… Так и вышло — на вечную добрую память…
***
фото: Иван Кубасов-старший с сестрой в январе 1941 года.