С «Интернационалом»!!!! Александр Петрушин
Начало в NN 100, 102, 103, 104, 106.
ЗАКРОМА КОМИНТЕРНА
С самого возникновения и до самороспуска в июне 1943-го Коминтерн финансировался из бюджета СССР. Других источников просто не было. Коминтерн называли «наркоматом мировой революции». ВКП(б) считалась всего лишь секцией Коминтерна, а, следовательно, по партийной линии Сталин находился в подчинении председателя Исполкома Коминтерна Зиновьева. Численность функционеров Коминтерна превышала триста тысяч человек (для сравнения — персонал Народного комиссариата иностранных дел — три тысячи, от дипломатов до технических работников).
В двадцатые годы Коминтерн откровенно подминал под себя все прочие государственные структуры — сотни тысяч борцов за мировую революцию как в СССР, так и за рубежом. Многочисленные весьма специфические учебные заведения: международная ленинская школа, коммунистический университет национальных меньшинств Запада им. Ю. Мархлевского (готовил кадры коминтерновских аппаратчиков для Скандинавии, Прибалтики, Восточной и Балканской Европы), коммунистический университет трудящихся Востока с многочисленными филиалами (то же самое, что и предыдущий, только направление работы другое — восточное), коммунистический университет китайцев. А кроме того, военные школы, где для внедрения в тыл противника готовили разведчиков, радистов, диверсантов. Свои средства массовой информации: радио «Голос Коминтерна» и газеты на всех языках.
Расходы на проведение подрывных коммунистических операций росли. По указанию Ленина в Берлин раздувать пожар мировой революции отправился Яков Райх, он же «товарищ Томас». Сохранились его воспоминания: «Инструкции Ленина были кратки: «Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!» Сразу же написал соответствующие записки Ганецкому и Дзержинскому. Ганецкий в то время заведовал партийной кассой — не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Ганец-кий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы. Я знал Га-нецкого уже много лет, и он меня принял, как старого знакомого, выдал один миллион в валюте -немецкой и шведской. Затем повел меня в кладовую секретной партийной кассы. Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках. Кто-то явно пытался их сортировать и бросил. В ящике около входа полно золотых колец. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, говорит: «Выбирайте!» Потом объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц. По указанию Ленина Дзержинский сдал их сюда на секретные нужды партии. Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. «А я, думаете, понимаю больше? — ответил Ганецкий. — Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз — сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше.» Я стал накладывать, и Ганецкий все приговаривал: «берите побольше». Я продавал эти камни в Германии в течение ряда лет. Наложил полный чемодан камнями, золото не брал: громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали.»
Чемодан с бриллиантами и миллион валютой — это только на первоочередные нужды. Чтобы обосноваться в Берлине. После этого средства «товарищу Томасу» начали поступать по официальным каналам. «Из России с дипломатической почтой шла не только валюта, но и разного рода драгоценности. Бриллианты, коллекции произведений искусства и нумизматики. Реализовать их было отнюдь не просто. Берлинские антиквариаты не могли определить подлинную стоимость собрания редких серебряных монет.» Деньги хранились, как правило, на квартире «товарища Томаса»: «. они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых пачках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10-15 кг каждая».
Деньги шли на подкуп полицейских, аренду транспорта, в том числе самолетов, приобретение конспиративных квартир, закупку и переправку в Москву новинок литературы, секретарш, владеющих немецким языком, а также «на всякие вкусные вещи» -так писал «товарищ Томас» в письме от 19 августа 1922 года.
В то время в России был чудовищный голод, нередки случаи людоедства, но Ленину и коминтерновцам бриллиантов и золота не жалко — чекисты еще награбят. И «товарищ Томас» не одинок: народные ценности отправляют в Японию, Америку. Тогда же Политбюро постановило: «отпустить по смете Наркоминдела 20000 руб. серебром на организацию второй экспедиции в Тибет» (для поиска загадочной Шамбалы).
Для отмывания награбленных ценностей при Коминтерне создали Международную организацию помощи борцам революции, сокращенно — МОПР. Как и в других местах, в Тюмени появилась ячейка МОПР и улица с таким названием (сейчас Индустриальная, параллельная улицам Максима Горького и Мельничной).
Когда кладовые Коминтерна опустели, то подрывные спецоперации принимали нередко самые экзотические формы. В марте 1937 года председатель ЦК МОПР Елена Стасова направила в Политбюро Сталину совершенно секретное письмо:
«Дорогой товарищ! Не считали ли возможным поднять вопрос об обмене тов. Матиаса Ракоши? В настоящее время по всей Венгрии ведется сбор средств на перевезение из СССР и погребение в Венгрии останков известного венгерского поэта Дьени Геза, умершего в Сибири как военнопленный… Останки его найдены.
Может быть, возможно было бы поставить вопрос об обмене Ра-коши на останки этого Геза плюс трофеи-знамена венгров, взятые при подавлении венгерского восстания Николаем I.
Сам Ракоши высказывает предположение, что, может быть, какие-либо экономические сделки, закупки, заказы и т.д. оказали бы свое воздействие на возможность обмена. Сидит Ракоши уже 12 лет.»
Ракоши с 1920 по 1924 год работал в Исполкоме Коминтерна. Потом вернулся нелегально в Венгрию, где был арестован и осужден. Вышел на свободу в 1940 году, а после Второй мировой войны стал «хозяином» Венгрии, занимая одновременно посты первого секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся и главы правительства. Начались «разоблачения антиреспубликанских и антидемократических заговоров». Ракоши, казалось, помешался на поиске врагов — только за девять месяцев 1952 года в Венгрии было осуждено 540 тысяч человек.
Проводимая Ракоши сталинская политика индустриализации и коллективизации привела к резкому снижению уровня жизни, разорению крестьянства, ухудшению продовольственного снабжения страны, восстановлению карточной системы.
Венгрия, впервые за свою историю, была вынуждена закупать зерно за рубежом. Репрессивный режим Ракоши оказался реликтом в изменяющейся Центральной Европе и привел в 1956 году к вооруженному восстанию, подавленному советскими войсками.
В стычках и боях погибло с венгерской стороны 2052 человека, 19226 было ранено. Свыше 200 тысяч венгров покинули страну. Потери Советской армии составили 270 человек убитыми и пропавшими без вести, 1540 — ранеными. За участие в венгерских событиях 26 военнослужащих получили звания Героев Советского Союза.
Ракоши тайно вывезли в СССР. Первоначально к нему относились как к руководителю братской партии, потом, когда в Венгрии утвердилось новое руководство Яноша Кадара (при Ракоши он сидел в тюрьме), стал помехой. Кадар, в свою очередь, приговорил к пожизненному заключению участвовавшего в сопротивлении советским войскам Арпада Генца — будущего президента Венгрии (в июле 1993 года он приезжал в Ханты-Мансийск на IV фестиваль финно-угорских народов).
В феврале 1957 года пленум Венгерской социалистической рабочей партии закрыл Ракоши въезд в Венгрию. Тогда советские власти отправили его в почетную ссылку в Краснодар, где выделили четырехкомнатную квартиру и выдавали пятьсот рублей в месяц (в ценах 1961 года это были очень хорошие деньги). Сладкая жизнь Ракоши изменилась к худшему после 1962 года, когда венгры возложили на него главную вину за репрессии. Секретным постановлением ЦК КПСС Ракоши перевели в высокогорный и труднодоступный город Токмак в Киргизии, где платили ежемесячно только двести рублей. Он написал воспоминания, опубликованные после распада СССР, а умер в 1971 году.
Худшая доля досталась другому деятелю Коминтерна, лидеру компартии Греции Никосу Захариадису. После ссоры с главным коммунистом Югославии Иосипом Броз Тито Сталин приблизил к себе Захариадиса. Но после смерти «вождя народов» Хрущев, чтобы помириться с Тито, отправил соперничавшего с ним руководителя греческих коммунистов в ссылку в Сургут. Протестовавший против такого произвола Захариадис в августе 1973 года покончил жизнь самоубийством. Тайно похоронен под именем Николая Николаевича Николаева в Тюмени на Червишевском кладбище. И только в начале 90-х его сыновья перенесли останки отца, мечтавшего о мировой революции в Афины. Места захоронений многих других интернационалистов, расстрелянных в Советском Союзе во время сталинского террора, остались неизвестными.
Продолжение следует
***
фото: на тихой улице Индустриальной;на тихой улице Индустриальной;на тихой улице Индустриальной