С «Интернационалом»
Начало в NN 100, 102, 103, 104.
Очередной авантюрой «мировой революции» Коминтерн отметился в Афганистане.
АФГАНСКИE ГРАБЛИ
15 апреля 1929 года советско-афганскую границу пересек странный на вид отряд. Две тысячи всадников, одетых а афганскую военную форму, но говорящих между собой по-русски, переправились через полноводную Амударью.
Отряд имел четыре горных орудия, 12 станковых и 12 ручных пулеметов, мощную радиостанцию. Командовал конниками человек, называвшийся «турецким офицером Рагиб-беем». На самом деле это был все тот же Примаков, который после своей неудачной интервенции в Персии и секретных экспедиций в Китае, занимал пост советского военного атташе в Афганистане.
Рейду Рагиб-бея предшествовало восстание племен против правительства эмира Амануллы. Среди повстанцев появился Бачаи Сакао, по национальности таджик, сын водоноса, дезертир афганской армии. После трехдневного боя с правительственными войсками его отряды заняли Кабул. Заигрывавший с большевиками Аманулла бежал в Кандагар. Бачаи Сакао провозгласил себя королем Афганистана.
Москва оказалась в трудном положении — кого поддержать: эмира или вождя повстанцев. ОГПУ и Коминтерн доказывали, что Бачаи Сакао, выходец из низов, опирается на крестьянство, поэтому, поддержав его, можно постепенно «советизировать» Афганистан. Народный комиссариат иностранных дел, соперничавший с чекистами и коминтерновцами, утверждал, что за Бачаи Сакао стоят англичане, снабжавшие его оружием.
Политбюро ЦК ВКП (б) признало доводы Наркоминдела более правильными и решило поддержать Амануллу, представителя помещиков и ханов, против пролетария Бачаи Сакао. Состоялось тайное свидание Сталина с афганским министром Гуламом Джеланиханом в присутствии Примакова.
По утверждению сбежавшего в 1929 году на запад резидента ОГПУ в Турции Георгия Агабекова, начинавшего чекистскую службу в Тюмени: «Сталин со своей обычной прямотой решил разрубить узел внутренних афганских отношений ударом красноармейского кулака».
Интересно, что переведенный после упразднения Тюменской губернии в ноябре 1923 года в Среднюю Азию в Ходжент начальник тюменского губотдела ОГПУ Николай Долгирев направил в Москву рапорт, в котором возражал против военного вторжения на территорию сопредельного государства. Однако его предостережения не восприняли и за нарушение субординации (его рапорт отправлен, минуя вышестоящее полномочное представительство ОГПУ в Средней Азии) уволили из чекистского ведомства.
После первого же серьезного боя за Мазари-Шариф — один из главных политических и экономических центров афганского Туркестана — примаковцы убедились, что идеи мировой революции глубоко чужды местному населению.
Уже через день гарнизон соседней крепости Дейдади предпринял попытку выбить пришельцев из Мазари-Шарифа. С религиозными песнопениями повстанцы густыми цепями шли под косящий их орудийно-пулеметный огонь. Несмотря на огромные потери, такие лобовые атаки повторялись несколько раз. Радист Примакова отбил первую шифровку в Ташкент с просьбой о помощи.
Советская авиация нанесла бомбоштурмовые удары по боевым порядкам противника под Мазари-Шарифом. Через границу переправилось серьезное подкрепление под командованием Зелим-хана. Под этим именем скрывался Иван Петров, ставший в Великую Отечественную войну генералом армии и Героем Советского Союза. Пытавшаяся оказать сопротивление красноармейцам афганская пограничная застава была буквально сметена огнем артиллерии и пулеметов. Но главное препятствие осталось — нараставшая враждебность населения. К тому же Аманулла, ради которого была предпринята советская интервенция, вдруг прекратил борьбу с Бачаи Сакао и, прихватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото и бриллианты, бежал в Индию, а оттуда выехал в Швейцарию, где умер в 1960 году, пережив всех главных участников «советизации» Афганистана.
Потеряв возможность действовать именем Амануллы, советские войска вернулись обратно на свою территорию. Дорожные сумки красноармейцев были отнюдь не пустыми: они вывезли казну МазариШарифа и большое количество товаров, изъятых у местных купцов.
Экспедиция закончилась, но в штабе Среднеазиатского военного округа продолжалась разработка новой военной операции против Бачаи Сакао. Один из ее вариантов предусматривал возвращение Амануллы при сохранении независимости Афганистана, другой — создание на севере страны марионеточной республики с дальнейшим ее присоединением к СССР.
Повторная интервенция не состоялась, потому что 1 октября 1929 года афганский народ сверг самозванца — короля Бачаи Сакао без всякой помощи извне.
В 1937 году комкор Примаков оказался в числе других уничтоженных по ложным обвинениям советских военачальников. Истязавшие его чекисты добивались признания, что поход а Афганистан он совершил по заданию германской и британской разведок, чтобы втянуть СССР в большую войну на Востоке. Попытки Примакова убедить своих мучителей, что он выполнял поручение самого Сталина и Коминтерна, были встречены хохотом.
В декабре 1979 года престарелое брежневское Политбюро вновь наступило на «афганские грабли» и ввязалось в военно-политическую авантюру. Как будто не знало о провале секретной экспедиции Примакова и о предостережениях Долгирева. И хотя Коминтерн в своем первоначальном виде прекратил существование, ввод войск в Афганистан был представлен как «выполнение интернационального долга». Непонятно только, кому и за что мы были должны: Амину, которого расстрелял спецназ КГБ, Тараки, задушенному Амином, ставленнику Москвы Кармалю, руководителю афганской госбезопасности Наджибулле, повешенному талибами… Известна только цена этого долга: «за девять лет один месяц и девятнадцать дней, такова продолжительность афганской войны, — 14453 погибших в чужой стране советских солдат и офицеров, и в том числе 142 тюменца».
Историк Леонид Млечин считает: «Председатель КГБ Андропов в Афганистане попался в ловушку своего ведомства, которое соблазнило его простотой решения проблемы: убрать правителя Амина, доставить в Кабул своего человека Кармаля и поставить его у власти. Тайные операции чрезвычайно соблазнительны простотой, дешевизной и секретностью. Потом, правда, все оказывается иначе, но ведь это потом…»
Продолжение следует.
***
фото: тюменская улица Дзержинского