Финал «Золотого конька». Продолжение следует
«Медея» закончилась хождением героев по кругу.
Красный свет, клубы дыма, замкнутая цепочка фигур. Миф, развернутый спектаклем, свернулся обратно, но где-то там, в безвременье, преступники продолжают движение, они обречены блуждать в аду.
Следующий спектакль, «М-П» нижегородского театра «Zooпарк», перебросил зрителей в совершенно другую историю.
«Наконец-то хороший спектакль!» — говорили те, кто пропустил большую часть программы. Однако были и противоположные мнения: аттракцион, хиханьки да хаханьки, за которыми не видно, или почти не видно, какая боль терзает героя, почему он так живет. Можно подумать, книга Венедикта Ерофеева «МоскваПетушки» — это веселые будни алкоголика.
Единственное, в чем сошлись поклонники и противники спектакля: великолепно работает актер Олег Шапков в роли рассказчика, Венички.
«М-П» — пример театрального минимализма: игра без декораций, реквизит скромный, но используют его мастерски. Например, у буфетчика через руку перекинута вместо полотенца майка-«алкоголичка».
Закольцовка повествования (эпилог — копия пролога) оправдана бесконечным кружением героя по примерно одному и тому же маршруту, цикличностью воспоминаний, повтором событий. Чтобы зрителя не укачало размеренным движением, его постоянно развлекают, тормошат, переключают скорости. На пределе фантазии актеры останавливают действие и выходят в зал. Публика участвует в конкурсе на лучшее знание коктейлей, перечисленных в книге Ерофеева. В это время сам «Веничка» может отдохнуть и набраться сил для финала.
А есть ли финал? Встреча спектаклей на фестивале выявила неожиданную, непреднамеренную сквозную линию.
Все ходят по кругу. У каждого свой ад. Героини спектакля «Я была в доме…» погружены в беспрерывный сон. Красные глаза чудовища из пьесы Кости Треплева вспыхивают в момент его самоубийства («Пять пудов любви»). Герой «Черепа из Коннемары» опустошает бутылку за бутылкой, но спирт не заглушит одиночества, не спрячет от совести.
Так и Веничка, идет, спотыкаясь, да никуда не придет.
Независимо от разных мнений, «М-П» — один из самых ярких спектаклей фестиваля. И он же оказался последней радостью программы.
По отзывам критиков, хороший спектакль у тоболяков, «Дело» по Сухово-Кобылину, но фестивальная публика не узнала этого, спектакль отменили из-за болезни актера. Остались только «Не боюсь Вирджинии Вулф» томского драмтеатра и «Луна и листопад» русского драмтеатра из Уфы.
«Не боюсь Вирджинии» — скучный театр. Внешне представительный, внутри пустой. Актеры играют, полагаясь на опыт, проверенную годами реакцию своей публики, и, судя по их позам, уверены, что играют замечательно, что все их ужимки, выверты, голосовые вибрации — это и есть психологизм.
В пьесе интересный сюжет, за счет этого держится интерес к спектаклю у тех, кто не знает сюжета. Также возможно, кого-то впечатлила режиссерская идея. С пьесой она не монтируется, и кроме того, эту идею трудно сформулировать, но замах грандиозный!
Историк Джордж в университетской мантии взобрался на «постамент» и произнес пламенную речь против биолога Ника, белокурого арийца, и в лице Ника всех, кто мечтает вывести идеальную породу людей, новую расу, совершенного человека. Неизвестно, каким образом это коррелирует с бездетностью двух семейных пар, действующих в спектакле, зато есть намек на Третий рейх, а это всегда актуально.
Безликое название уфимского спектакля «Луна и листопад» раскрылось сразу: вот вам луна, на экране, вот листья падают с колосников. Несуразная сценография сбивает с толку. Почему на экране крупные стволы берез, а на заднике, виднеющемся за экраном, они мельче, зачем все первое действие за стволами стоит макет танка (застрял в березах?).
Актеры в новеньких гимнастерках и актрисы в новеньких платьях говорят о войне, а изображают мирную идиллию. Видно, что они сытые, благополучные люди, и только по прихоти автора вынуждены изображать голод и страдания. Их герои никуда не торопятся, хоть и говорят о желании немедленно, сию же секунду воевать с фрицем.
Все первое действие тянется «лирика», раскрашенная сказочными голосами и псевдонародным колоритом.
Апофеоз: солдат сбежал к невесте, у них одна ночь, быть может, последняя, они сильно-пресильно любят друг друга, не чаяли увидеться, но чудом встретились, и что же происходит при встрече?
Невеста завела патефон. На экране крутится огромная пластинка. Нет, никуда не торопимся, все впереди.
Так что же впереди? Самое интересное. Если отвлечься от антуража, от съемок артистов на пленэре, от сомнений в правдивости случая, если рассматривать этот случай как модель, то внутри второго действия можно увидеть превосходный спектакль.
Ушла луна, облетели листья, и открылось истинное название, до сих пор спрятанное в подзаголовке: «Помилование». Заодно обнаружилось, что и режиссер владеет ремеслом, и актеры умеют играть.
Второе действие — психологический триллер. Зритель напряженно следит за развитием сюжета, мучается вопросом: расстреляют самовольщика или не расстреляют? Попутно помнит, что дело происходит на войне, а значит, гибель грозит пареньку при любом раскладе. Однако надежда не считается с рассудком и знанием. Сочувствие к человеку, тем более юному и симпатичному, сильнее всех резонов.
Зритель понимает, что все персонажи, включая военного прокурора, тоже сочувствуют осужденному пареньку.
Но машина запущена, и запустил ее не закон, а люди, каждый из которых несет ответственность за поступок. Спектакль внятно, хотя порой с излишней дидактичностью, доносит мысль о моральном выборе, совершаемом без фанфар, в долю секунды.
Герои этой истории тоже вошли в круг. Они не дождутся помилования.
Впечатление от второй части спектакля испортил финал. Невозможно смотреть на улыбающиеся лица актеров, крупным планом, когда они говорят: «меня убили», «я погиб».
***
фото: сцены из спектакля «Луна и листопад»;сцены из спектакля «Луна и листопад»;сцены из спектакля «Луна и листопад»