Нетерпеливая кисти Марины
Писать о художнике Марине Лебедевой трудно. Но мне хочется о ней написать.
Трудно, потому что сама о себе Марина говорит не то чтобы неохотно, а, скорее, кратко и сдержанно. К тому же, на некоторые из вопросов у нее пока нет готовых отрепетированных ответов, полных богатых метафор, как это часто бывает у людей творческих, которым много раз приходилось давать интервью.
Зато она увлеченно и ярко рассказывает об инсталляции современного болгарского дизайнера Недко Солакова, фотографию которой увидела в книге. О ее любимых Ван Гоге, Матиссе и Сезанне, о городских галереях, о том, что Тюмень в последние годы увлеклась дизайном и позабыла о живописи. О свете и цвете, о жизни и книгах…
Хочется написать, потому что в последние два-три года, выходя с очередной выставки (будь то музей изобразительных искусств или галерея современного искусства), я всякий раз уносила ее имя в памяти. И ладно, если бы только я одна: несколько раз просила посетителей экспозиций показать картины, которые им понравились, и меня подводили к ее полотну «За любовь» и к другим тоже.
Тщательно подбирая слова, зрители объясняли, что в работах этого художника нет манерности и вычурной модности, а есть что-то искренное.
… Мастерская Марины — комната с высоким потолком и большими окнами, дающими много света.
— Я делю ее с художником Евстафием Кобелевым, — рассказывает она. — Он не часто бывает в мастерской, так что в основном здесь работаю я.
В принципе, здесь все как у других художников: развешаны по стенам карандашные наброски, в большом стакане — вымытые рабочие кисти, есть кресла и большой стол, обязательный чайник и масса любопытных мелочей. Например, оригинальные подставки для очков из гипса в форме человеческих фигурок. Марина разработала дизайн подставок, рекламу к ним, словом, это полноценный проект.
— Да это просто заказ… — отмахивается художник, когда я спрашиваю о проекте, и смеется. — Я многофункциональна! И с интерьерами работаю, и стенки расписываю.
В ее семье не было никого, кто хоть сколько-нибудь умел рисовать. «Простая рабочая семья», — разводит руками Марина. Когда возникло желание взяться за карандаши и кисти? Она не помнит. Рисовать профессионально начала в 1996 году, когда поступила в тюменское училище искусств, желая стать художником.
— Поступала я на художника, но на первом же курсе нам сказали, что теперь мы дизайнеры, и на нас будут испытывать новую учебную программу, — вспоминает Марина. — Так я стала дизайнером, и в конце концов получила диплом Уральской архитектурной академии.
Во время обучения она участвовала в выставках дизайнерских работ, которые организовывал факультет. По воспоминаниям Марины, организация экспозиций проходила на высоком уровне, со своими работами студенты ездили и в Москву. Одна из них хранится в мастерской — «Портрет телефона». Хотя, скорее, телефонного номера.
— Ну, мне надо же было придумать что-нибудь эдакое. концептуальное, — комментирует художник. — Номер телефона — это же своеобразный код человека. Вот и получился портрет набора цифр.
Кстати, слова «концепт» и «кон-цептуальность» студентка Лебедева наряду со всеми студентами курса сначала не принимала. А один из ее любимых преподавателей Геннадий Вершинин настаивал на том, чтобы студенты могли изложить свою идею, объяснить, что они хотели показать и сказать своей работой, и при помощи чего они это сделали. В итоге они сдались, приняли его правоту.
Возможно поэтому картины теперь уже не студентки, а магистра академии Лебедевой читаются как книга. И как у книги в них можно найти множество смыслов. Как минимум, два. В них — и бег от внешнего мира, и осмысление его. У одной из стен стоит полотно с дерущимися волками (или собаками?): белый оскал зубов, ярость.
— Эту картину вряд ли кто-то захочет повесить дома на стену, — предполагает Марина. — Слишком уже она агрессивна.
Но крылатое «Homo homini lupus est» (человек человеку — волк) -не единственное, что приходит в голову, когда смотришь на это полотно. Кто-то из друзей Марины сказал, что на холсте запечатлена любовь. Любовь, наверное, тоже бывает разной, в том числе и такой экспрессивной.
Одна из последних работ все еще стоит на мольберте — чудной аквариум с рыбками. То есть, выглядит, как аквариум, а приглядишься — каждая рыбка в своем отдельном пакетике.
— Ну, все же понятно! Мы, люди, живем все вместе, в одном городе, в одном мире. А если подумать, то при этом мы изолированы друг от друга, каждый плавает в своем отдельном мутном водоеме.
Мы говорим о том, как можно определить состояние человека творящего.
— Может быть, ты испытываешь нетерпение, стоя перед холстом? — спрашиваю.
— Да, что-то похожее, — соглашается Марина. — Я не боюсь белого холста. У меня есть представление о конечной цели, я вижу, какой должна быть картина. Но написать ее быстрее, чтобы увидеть, хочется. Поэтому, наверное, и пишу быстро.
Писать любит маслом, объясняя, что это «самый пластичный материал, из которого можно сделать, что угодно».
Персональной выставки у Марины пока не было, да и вряд ли в ближайшее время будет. Художник просто не успевает для выставки накопить материала -большинство работ продаются.
— В галереях — нет, — объясняет Марина. — Там зачастую стопроцентная накрутка, и картины получаются слишком дороги. Я заметила, что мои работы нравятся людям молодым, до 30 лет. Женщинам зрелым — нет, они больше склонны любить натюрморты с цветочками. Мне же рисовать цветы лень, поэтому пишу только то, что хочу, что выражает меня. А покупают мои работы, как правило, взрослые мужчины-бизнесмены, которые, по-моему, в душе так и остались мальчишками.
В 2006 году Марину Лебедеву приняли в Союз художников. Рекомендации ей дали Юрий Юдин, Михаил Гардубей и Ольга Трофимова. Союз художников дал Марине важную вещь — мастерскую. Раньше ей приходилось снимать помещения для работы, а при сегодняшних ценах это вряд ли возможно. Сейчас Марина и два других художника — Анна Суслова и Татьяна Гамзина — самое молодое звено в длинной цепочке тюменских художников.
Спрашиваю: чего бы она хотела добиться в жизни? Марина надолго задумывается.
— Конечной цели назвать не могу, конечно. Может быть, следующий этап? Галерею свою открыть хочу. Хочу персональную выставку в музее современного искусства в Москве. Я заметила, что все второстепенное в моей жизни уходит, отпадает. Я ничего для этого не делаю. Сам собой на второй план ушел дизайн, которому меня учили. Зато то, что остается, что интересует меня больше всего, — это, оказывается, самое важное.
***
фото: Марина в мастерской;рабочее место художника