Слышать сердце
В 43 года врач-кардиолог, заведующий отделением рентгенохирургических методов диагностики и лечения Игорь Зырянов стал самым молодым заслуженным врачом России, работающим в Тюменском кардиоцентре.
За его плечами много операций, которые не только он, но и в целом тюменская кардиология выполнила впервые. Его по праву можно назвать пионером многих направлений в современном лечении ишемической болезни сердца и инфаркта миокарда. Но, несмотря на столь большие заслуги, о своих успехах говорить не любит. Он относится к тому типу людей, о которых говорят: «Просто хорошо делает свое дело». Поэтому и разговор наш был не столько о медицине, сколько об общечеловеческих проблемах.
— Игорь Павлович, бытует мнение, что сердечные болезни — это у тех, кто все слишком близко принимает к сердцу?
— Красивая версия. Но это не так. С точки зрения медицины, у всех таких болезней есть свои вполне реальные причины: поражение клапана или сосудов сердца, врожденные пороки или отложение холестериновых бляшек при ишемической болезни. Переживания могут быть лишь провоцирующим фактором. Когда-то даже было модно быть «сердечником», лечиться в кардиологии. Сердечные болезни казались болезнями людей значительных.
Но самое значительное в них, к сожалению, не это, а другое -они по-прежнему занимают первое место в мире по причинам смертности.
— Как вы решили стать кардиологом? Как определились с выбором этой специальности?
— Если сказать, что мечтал стать кардиологом с детства, никто не поверит. Отчасти помог случай. В 1988 году директор НИИ кардиологии Олег Антонов объявил о наборе студентов на новую специальность: кардиология. Всех желающих приглашали на собеседование. Оценивали успехи в учебе, знание английского языка и стремление к познанию нового, к достижениям. Антонов был уникальной личностью, он смотрел далеко вперед и думал о создании в Тюмени большого кардиологического центра. Хотя в то время еще и материальной базы соответствующей не было. Кардиология тогда была прорывом в медицине, в ней развивался ряд новых направлений. Это было интересно, необычно, ново. Специалисты сердечно-сосудистой хирургии и кардиологии считались среди врачей «высшей кастой».
Потом тех, кого отобрали на собеседовании, направили в Москву в институт кардиологии и в «чазовский» центр (институт трансплантологии искусственных органов). В результате из десяти человек в группе осталось только четыре. И я среди них…
— В мединституте все студенты грезят о большой науке, или большинство устраивает обычная практика?
— Думаю, что все нормальные люди стремятся чего-то в жизни достичь. Просто иногда наши мечты сбываются, а иногда жизнь ставит в такие условия, когда уже не до мечты.
— Говорят, что близких тебе людей оперировать всегда сложнее. А вам приходилось лечить своих родных, родителей?
— К сожалению, сердечно-сосудистые заболевания вошли едва ли не в каждый дом, в каждую семью. А родных людей лечить, действительно, сложнее. Поэтому у нас в отделении есть четкое правило: не брать к себе на операционный стол своих близких. В этих случаях мы обмениваемся пациентами с коллегами. И только когда другого выхода нет — беремся сами.
— Хирургия всегда непредсказуема. В любой момент на операционном столе могут возникнуть непредвиденные ситуации. Что вы в таких случаях чувствуете и как принимаете решения?
— Хороший хирург — это, прежде всего, тот, кто хорошо обучен. Но немаловажными факторами, безусловно, являются интуиция, скорость мышления и такое качество, как умение в критической ситуации взять ответственность на себя, принять, может быть, даже парадоксальное решение. В чем-то хирург сродни. летчику. Это тоже умение принять единственно верное решение за считанные секунды. И на операционном столе, и в полете ошибочное действие может стоить человеческой жизни, а верное ее спасет. Это большая ответственность и большой риск. Не зря продолжительность жизни хирургов ниже, чем у всех представителей других медицинских специальностей.
— Вы всегда оперируете бригадой. Могут ли какие-то личные взаимоотношения — обиды, амбиции, зависть — повлиять на результаты дела?
— Очень важно, чтобы в этой командной работе каждый участок работал идеально. Из-за любой погрешности может все пойти насмарку, если что-то недосмотрели, не то лекарство подали, не в той концентрации. Необходимо, чтобы было полное доверие как внутри команды, так и в отношениях «врач-пациент».
— Врачу важно, чтобы больной ему доверял?
— Конечно, если пациент относится негативно, если не хочет лечиться, то ситуация складывается неблагоприятная. Трудно помочь человеку, который отвергает помощь. Мы должны дать ему полную информацию о проводимом лечении, а он — определить свою степень доверия врачу.
— У хирургов, по-моему, существует даже присказка про вредного пациента…
— Нуда (смеется). Обычно, если затягивается операция, врачи шутят: «Человек, наверно, вредный попался».
— Есть ли у хирургов свои профессиональные приметы? У летчиков, например, — не фотографироваться перед вылетом, у цирковых артистов — не садиться спиной к манежу.
— Хирург не может позволить себе выполнять или не выполнять работу в зависимости от примет. Но определенный ритуал перед началом операции существует -перчатку надо надевать всегда с правой руки. А если медсестра слева подойдет — ей делают замечание.
— А в жизни вы верите в приметы?
— Вера в приметы, наверно, у всех есть отчасти. Но в черных кошек не верю. У нас в доме их просто нет.
— В последнее время многие врачи, ведущие в поликлиниках прием, перестали разговаривать с пациентом. Возьмут анализы, выпишут рецепт — и все. А для вас разговор с пациентом важен?
— Конечно, у врачей, которые ведут ежедневный прием в поликлинике, сказывается рутина. От перегрузки они «входят в штопор» и порой начинают воспринимать человека только как отдельные части тела. У нас в этом смысле проще. Есть время поговорить с пациентом. Это даже считается обязательным требованием и до, и после операции. Иногда именно в процессе беседы удается получить очень ценную для процесса лечения информацию. Без общения с человеком можно пропустить что-то очень важное, не увидеть нюансов. Некоторые наши врачи со своими больными общаются и после курса лечения, у них складываются дружеские, сердечные отношения.
— Многие родители не желают своим детям идти в ту же профессию, а вы как?
— Я сам из медицинской семьи. Моя мама — врач-стоматолог. По нашим стопам пошла и моя старшая дочь. Я не влиял на ее выбор профессии, она сделала его сама, когда на отлично закончила лицей. Дети должны сами искать свой путь в жизни.
— Вы работаете в медицине уже 20 лет. На это время пришлись кризисы и 1992-93 годов, и 1998 года. Действительно ли в такие трудные времена поток пациентов-сердечников увеличивается?
— Конечно, доля правды в этом есть. Для каждого человека потеря работы — большой стресс. Но по опыту знаю, что кризис затрагивает кардиологию и с другой стороны. Сокращается объем оказания высокотехнологичной медицинской помощи. По крайней мере, в 1998-1999 годах было определенное ее снижение. Дело в том, что большая часть используемого у нас оборудования и расходных материалов — зарубежного производства.
Но поток больных почему-то не увеличивается в разы. Может быть, в пору кризисов, как в войну, людям просто некогда болеть?
— Почему все-таки в мире так много сердечных недугов? Почему именно этими болезнями больше всего страдает человечество?
— Просто человек стал доживать до них. Раньше инфекционные болезни косили целые города и страны. Теперь эпидемии как фактор смертности отошли на второй план. Зато на первое место вышли сердечно-сосудистые заболевания. Но если в Японии, например, на операцию на сердце идут в возрасте 80-95 лет, то в России средний возраст — 5152 года, а у северян еще ниже — около 49 лет.
Человек должен сам следить за своим здоровьем, за питанием, вести активный, а не малоподвижный образ жизни. За рубежом принято не реже двух раз в год контролировать свой уровень холестерина — у нас мало кто обращает на это внимание. Поэтому болезни сердца для многих россиян — неминуемы.
— Иногда говорят, что у человека сердце сжимается от тоски. Как кардиологи смотрят на такой симптом?
— Боль в сердце или боль в груди — достаточно тревожный симптом. Его нельзя пускать на самотек и списывать только на тоску, лучше сразу обратиться к врачу. Ведь болезни сердца часто протекают скрыто, пока не прозвенит первый звоночек — инфаркт. Но лучше этого звоночка не дожидаться, а своевременно проходить обследования. И здесь, конечно, недопустим метод стрелочника, когда один врач перенаправляет к другому, другой — к третьему, а человек остается без помощи.
— Что, на ваш человеческий или медицинский взгляд, можно сделать, чтобы снижалось количество сердечных заболеваний?
— Если оно резко снизится, мы останемся без работы. Ну и пусть! Будем, как в Японии, лечить людей, которым 80-95 лет. Несмотря на профессиональный интерес, хотелось бы, чтобы люди к нам на операцию приходили как можно позже.
Важно, чтобы человек был образован в отношении своего здоровья, не только сердечно-сосудистых болезней, но и всех других. Фактор времени в лечении многих болезней имеет огромное значение. И это касается всех людей — и сильных, и слабых, и добрых, и злых. От сердечных болезней все страдают одинаково.
***
фото: Игорь Зырянов в минуты отдыха и в операционной;Игорь Зырянов в минуты отдыха и в операционной