То, что мы хотели знать о Гардубее, но прежде стеснялись спросить
К заслуженному художнику РФ Михаилу Гардубею мы пришли без повода. Совсем. Просто давно не виделись.
Он не удивился, распахнул дверь в свою мастерскую, по-хозяйски отправился варить незваным гостям кофе. А мы с фотографом принялись «обозревать окрестности».
Любая мастерская, в которой художник пишет в течение многих лет, обжита настолько, что даже удивляешься — как мастер здесь работает? Кажется, что в этом уюте, где по-домашнему кипит чайник, где на диване лежат «начатые» книги, где лирично опадают листья с лимона, растущего в горшке, можно с удовольствием заниматься чем угодно, но только не делом.
Однако замечаем и влажные кисти, и заваленную тюбиками масляной краски палитру, и — конечно — мольберты с неоконченными картинами. Значит, художник работает без перерывов.
А у нас как раз редакционное задание: сделать снимок, на котором Михаил Гардубей пишет картину. Запечатлеть процесс.
— Предупреждаю, я позировать не буду, — говорит Михаил Михайлович. — И просто гладить кистью холст, изображая, будто пишу, -тоже не буду. Вот, например, один мой знакомый врач ругался: увидел в кино, как якобы собирают медицинское оборудование. Мне-то непонятно, что они только изображают сборку, а врачу сразу видно. Не люблю такой халтуры!
Пока Гардубей придвигает к мольберту кресло, пока смешивает краски, выбирает кисть, словом, готовится — мы разговариваем. Фотокорреспондент Галя немного сердится на меня: ей-то для снимка надо, чтобы художник был сосредоточен, не отвлекался. Но не разговаривать с Михаилом Михайловичем, раз уж я дорвалась до его общества, просто невозможно.
О МОЛОДЕЖИ
— Михаил Михайлович, вы свои картины продаете? — интересуюсь я с прицелом на будущее.
— Давно бросил это занятие, -пожимает плечами Гардубей. -Этим же надо заниматься: искать клиентов, договариваться. Да еще знаете как бывает: приходит человек в ботинках за 15 тысяч рублей и хочет купить картину за пять тысяч. Становится неприятно. Бывает и по-другому, когда приходит человек с очень небольшим достатком. Для него цена другая, беру столько, сколько человек может заплатить. Но целенаправленно продавать картины нет времени и желания. Поэтому я их в основном дарю друзьям.
Собственным пиаром Гардубей, действительно, не занимается. Потому что, во-первых, пиар ему уже давно не нужен — люди его и так знают. А во-вторых, львиную долю времени отнимает педагогическая деятельность — художник непрерывно преподает с 1980 года. Сейчас учит живописи студентов в Тюменском филиале Уральской архитектурно-художественной академии «Институт дизайна». Причем, как мне показалось, учит без особого удовольствия, и ему не чужды размышления на тему разницы поколений вроде: «В наше время художники были другими.» Или все же показалось?
— У нас вообще уровень изобразительной культуры в стране сейчас очень низок, — подхватывает тему Михаил Михайлович. -Мы все время удивляемся: почему те художники, что были раньше, — такие, а сегодняшние — другие? А у меня еще есть вопрос: многие люди сегодня читают? Вот раньше, когда не было цифровых технологий, которые занимают сегодня треть жизни каждого молодого человека, родители читали детям книги. А ребенок представлял текст, воображал то, что слышал. Воображение развивалось, понимаете? А сегодня жизнь настолько визуализирована всеми этими телевизорами, компьютерами, Интернетом, что воображать ничего не надо. Мне кажется, поэтому еще 20 лет назад студенты были другими, нежели теперь.
Кроме того, большинство студентов сегодня не готовы учиться. Они говорят: «Я делаю то, что я делаю, и только то, что мне интересно». Некоторые по этой причине не обучаемы вообще. А ведь необходимо сначала научиться, уметь все, чтобы выбрать собственное направление и стать личностью.
— Может, это результат влияния на нас западной культуры, которая диктует, что человек уже рождается личностью и его надо ценить и уважать независимо от того, добился он уже чего-то или нет?
— Может, и так. И родители студентов эту позицию отстаивают тоже. Я понимаю: свой родной ребенок — они за него горой. Но он в итоге не учится. Так что, я теперь так делаю: кто хочет — с тем работаю. Стараюсь не подавлять личность, стараюсь помогать воплощать идеи. А те, кто не хотят. Тем я говорю: «Ты мне принеси какую-нибудь работу, я «тройку» тебе поставлю».
О ДОН КИХОТЕ
Не спросить Гардубея о его знаменитой серии, где главным героем выбран Дон Кихот, я просто не могла. Приходя на выставки и рассматривая картины Михаила Михайловича, радовалась: у нас есть общее, мы вместе любим одного персонажа. Причем, Гардубей, как известно, ухитряется вписывать героя Сервантеса в самые неожиданные сюжеты и пейзажи. Например, в городской пейзаж Тюмени.
— Откуда Дон Кихот пришел в ваши картины? — спрашиваю я.
— Случилось так, что мой друг Юрий Федоров, к сожалению, теперь ушедший из жизни, принес мне книгу Хорхе Луиса Борхеса. Было это давно, когда достать Борхеса в Тюмени было невозможно. И я прочел. Даже сделал серию иллюстраций, все собирался ее Борхесу отправить, но так и не успел — тот умер. Так вот, в этой книге были собраны некие исследования о Сервантесе и Дон Кихоте. Я тогда решил, что Дон Кихот — это не просто романтический герой, борющийся за правду, а самый настоящий художник. Дон Кихот словно стал моим другом, приятелем, коллегой. Тут все и началось: я перестал иллюстрировать Борхеса и стал писать свое. Помещал Дон Кихота в любые ситуации, которые казались мне подходящими. Получилась серия.
— Особенно впечатляет картина, где Дон Кихот лежит на травке, а вдалеке белеют здания архитектурно-строительного университета и Троицкого монастыря!
— У меня даже была идея поставить в Тюмени памятник Дон Кихоту, — смеется Михаил Михайлович. — Но, конечно, ее никто не поддержал.
О СВЯТОГОРЕ
А пока говорим, художник снимает с неоконченных полотен пленку, которой они закрыты. И мы видим былинного богатыря Святогора — верхом на коне. Он с усилием тащит нечто, пока напоминающее здоровенную гирю. На самом деле, это сума, в которой, согласно сюжету былины, хранится «тяга земная». Наш вариант греческой легенды об Атланте, что держал на своих плечах небосвод.
Рядом — еще одно полотно по мотивам славянского эпоса. Гардубей пишет несколько картин сразу.
Мне тут же вспоминается иконописец Феофан Грек из фильма Тарковского «Андрей Рублев». Тот тоже писал насколько икон одновременно и притом очень быстро, говорил: «Не могу писать медленно — надоедает».
Михаилу Гардубею тоже порой надоедает очередная тематическая серия картин. И тогда он пишет женщин: этих знаменитых полногрудых и крутобедрых — гардубеевских. Но новая серия — былинная — автору наскучит не скоро. Хотя помимо былин Михаил Михайлович успевает писать еще и другие картины, которые транслирует его стремительное воображение.
— Я начитался былин и подумал, что странные у нас какие-то богатыри — бесполезные совсем, — рассказывает художник, а сам тем временем оставляет на холсте пятнышки краски — дописывает довольно абстрактную картину с обнаженными дамами. — И подвигов не совершали, и вообще ничего значительного не сделали. Но сюжеты, тем не менее, интересные. Вот Святогор известен тем, что был тяжеловесом, проваливался в землю то по колено, то по пояс, а потому путешествовал по горам.
Михаил Михайлович пересказывает былину, находя в ней новые детали, которые мы потом наверняка обнаружим на его картинах. Скоро, скоро они появятся на городских выставках.
А пока пора нам допивать свой кофе и уходить — дать художнику Гардубею возможность поработать.
***
фото: Михаил Гардубей;Так выглядит Тюмень на полотнах художника;В мастерской