Моя любимая бабушка
Ксения Красикова (Ваганова), моя бабушка, родилась в 1900 году в селе Емуртла нынешнего Упоровского района.
То была многодетная семье староверов — зажиточная и работящая. В годы советской власти она попала под раскулачивание. Отобрали все, и дом в том числе. Дети все разбрелись кто куда, а Леонтий Кондратьевич Ваганов и его жена Евфимия вынуждены были перебраться в деревню Карагужево, где купили маленький неказистый домик рядом с тем, где жила их дочь (моя бабушка), уже замужняя.
Ксения заболела туберкулезом и долго болела. Но за счет деревенской здоровой пищи сумела выздороветь.
После болезни она родила дочь — мою маму.
В начале семейной жизни, когда еще не было своего дела, Ксения и ее муж, мой дед, ходили по деревням: дед был фотографом. Началась Великая Отечественная, деда забрали на войну, с которой он не вернулся, — погиб под Берлином.
Мама, окончив семь классов, стала работать. Устроилась в редакцию районной газеты «Знамя правды» в райцентре — селе Упорово. А я жила у бабушки в деревне Карагужево и считала в детстве ее… своей мамой.
Бабушка, оставшись одна, вела хозяйство, приучала и меня. Ходили с ней на покос, в лес, даже рубили дрова.
По весне все дети гурьбой бегали за полевым луком на заливные луга около реки Тобол. Когда шли мимо кургана, то почти всегда говорили о том, что в нем зарыт клад. А это было, как я узнала значительно позже, сарматское захоронение.
Лес нам кормил — летом отправлялись туда за земляникой, грибами, смородиной, черемухой. Женщины вместе с моей бабушкой рыбачили сетями в заливных озерках, добывали рыбу.
Вначале бабушка оставляла меня дома, закрывала одну. Но я умудрялась бедокурить, и бабушка стала брать меня с собой. Когда ходили «по землянику», она давала мне маленький стаканчик, который я, входя в лес, должна была бросить на траву и приговаривать: «Наберись полна, да не вывались!» И точно — наберу и пересыплю в бабушкин туесок!
Удивительно, но бабушка меня никогда не бранила и не наказывала. Приучала ко всему: я мыла пол в доме, терла с песочком, чтобы пол был желтым (краски-то вообще не было). Брала меня с собой в лес и на кладбище, где были похоронены родные. Она там молилась и плакала, а я бродила вокруг, находила в канавках гильзы и даже целые патроны. А то были, на самом деле, не канавы, а остатки окопов: Гражданская война не обошла стороной и нашу деревню.
Своего отца я вообще не знала: когда он ушел на военную службу, мне было всего три месяца.
Мама редко, по выходным, навещала нас. Так я и жила с бабушкой до восьмилетнего возраста.
В первый класс начальной школы пошла в Карагужево, с холщовой сумкой. В школе была одна только комната, в ней занимались ученики и 1-го, и 4-го классов. Учительница ходила по рядам, учила сразу всех — а рассаживала, в зависимости от возраста, конечно, по отдельным рядам.
Я однажды не смогла решить задачку по арифметике. Сижу, расстроенная. Бабушка, занимавшаяся домашними делами, увидела, спросила, что случилось. Узнав, что не могу осилить задачку, сказала: «Погоди, Ниночка, управлюсь, надену очки и помогу тебе». А бабушка была вообще неграмотной. Я ей в ответ: «Хорошо, что у тебя очки есть. Значит, задачки умеешь решать». Вот так мы и жили с ней вдвоем.
В Карагужево во время Великой Отечественной войны прибыли семьи беженцев из Смоленска. Мы — им, они нам помогали жить. Дружили с детьми. Помню, Пасху встречали дружно, весело. Шла война, но бабушка нарядила меня в свою красивую шаль, покрасила яйца и отпустила меня погулять. Было уже тепло, мы катали во дворе крашеные яйца из лунки в лунку. Весело, интересно, празднично!
… Бабушка, бабушка! Как мне тебя сейчас не хватает!
Помню, я была уже замужем, и мы с ней пошли в лес. Она воспитывала меня не назойливо: «Вышла замуж — не вздумай выйти из борозды.» Старая, безграмотная, она по наитию правильно воспитывала меня, уже взрослую.
Как я могу отблагодарить ее за все? Единственное — поставила на ее могиле памятник. Спасибо тебе за все, родная!
Нина Кочнева (Хмелева), пенсионерка г. Тюмень.
***
фото: Ксения Леонтьевна Красикова (Ваганова).