Вопросы по-прежнему остаются
«Охота за тенью» — совместный проект «Тюменского курьера» с городскими и районными газетами Тюменской области
Год четвертый, выпуск 100-й
На последней странице книги, работа над которой шла с 21 октября 2009-го ровно три года, (книга на днях отправляется в типографию), хотелось бы затронуть еще один вопрос.
Этот вопрос — о судьбе командира 229-й стрелковой дивизии полковника Федора Федоровича Сажина. Ответ на него в течение многих лет пытаются найти многие.
РУБЕЖ, НАРИСОВАННЫЙ НА КАРТЕ
Полковник Сажин принял командование над войсковой частью N 5984, которой вскоре присвоили номер погибшей под городом Смоленск 229-й дивизии. Дивизия отправилась из Ишима под Москву и была включена в состав 1-й Резервной армии генерала Чуйкова. Тут случилась «харьковская катастрофа», немецкие войска вырвались на оперативный простор и устремились к Волге, почти не встречая сопротивления. Какое-то время они потратили на добивание остатков разгромленной 28-й армии и других соединений, участвовавших в бездарной харьковской операции. Освободив тылы, немцы бросили на северо-восток 6-ю полевую армию генерала Фридриха Паулюса.
1-й Резервной армии Чуйкова присвоили 62-й номер и повернули ее из Подмосковья на юг. 229-я стрелковая дивизия Сажина в пешем строю преодолела полторы сотни километров, перешла через Дон, чтобы занять 25-километровый рубеж за речкой Чир.
«… Все части нашей дивизии двигались за Дон по-батальонно. Высылали авангарды и боковые охранения, так как полосу (обороны. — Р.Г.) нам никто не готовил и нужно быть готовыми в любой момент к встрече с противником».
Так в 1980 году комиссар 229-й Тихон Бандурин отвечал на вопросы бывшего командира 397-го отдельного саперного батальона Анатолия Бобровского, который писал книгу о событиях в большой излучине реки Дон.
Полосу нам никто не готовил. Это должно означать, что линия предполагаемой обороны была вычерчена только на карте. Ни окопов полного профиля, ни дотов, ни дзотов, ни противотанковых рвов. Уповали на так называемые естественные рубежи — реки, овраги, высоты. Впрочем, история повторилась, когда не удалось задержать врага в большой излучине Дона и немецкие танки вышли к реке. Словно спохватившись, штаб 62-й армии 10 августа 1942 года в 14.30 издает боевой приказ: «прочно оборонять восточный берег.», «берег эскарпировать, в лесной полосе устроить сплошные комбинированные завалы.», «на железнодорожном участке создать систему ДЗОТ, каменные здания города Калач превратить в узлы сопротивления.», «. оборону занять к 20.00 10.8.42, работу первой очереди закончить к исходу 10.8.42».
Но это все еще впереди, еще через две с половиной недели. А там, впереди, на берегах речушки Чир, командование 229-й стрелковой дивизии осматривает рубеж, на котором предполагается задержать лучшую в вермахте полевую армию.
«На левом фланге, — продолжает вспоминать комиссар Тихон Бандурин, — почти на стыке с левым соседом, с подходом наших батальонов мы обнаружили остатки (человек семьдесят) полка НКВД. Исполняющий обязанности командира полка капитан доложил командиру дивизии Сажину, что получил задачу на данном рубеже ожидать смену, после чего он с личным составом должен прибыть в распоряжение своего начальства, в Сталинград. К обороне рубеж не был готов.»
События последующих дней не складываются в единую картину. Сохранились отдельные эпизоды-воспоминания. Мы подробно рассказывали о них в ста выпусках проекта «Охота за тенью». Ребята-сибиряки сражались, как умели, как могли. Судя по всему, пройти на полном ходу до Волги, как планировали немцы, не получилось.
ГЛЯДЯ В ПРОШЛОЕ
Вот еще один эпизод, который мы цитируем по документу «представление к награждению подполковника Бандурина».
«25 июля 1942 года 229 стрелковая дивизия занимала оборону западнее ст. Суровикино на участке в 28 км, обороняя подступы к Сталинграду. В результате ожесточенных боев 25 и 26 июля немцам удалось прорвать нашу оборону в районе 2-го батальона 811-го стрелкового полка. Командир батальона был убит, и личный состав батальона в беспорядке начал откатываться к реке Чир. Подполковник Бандурин Т.Н., являясь комиссаром 229 СД, собрал находившихся на командном пункте дивизии бойцов и командиров спец. подразделений (саперы, связисты, разведчики) в количестве 60-70 человек, лично возглавил эту группу и с помощью их остановил отход батальона, а к 20 часам того же дня (с наступлением сумерек) лично повел батальон в контратаку и восстановил первоначальное положение батальона в обороне. За инициативу и личное мужество был представлен к награде 4 августа 1942 г. — к ордену «Красная Звезда». Материал к награде оформлялся отделом кадров 62-й армии, дальнейшая судьба его неизвестна, есть предположение, что материал был утерян при отходе штаба армии из с. Карповка.
10 августа 1942г. в боях у населенных пунктов ст. Максимовка, Ново-Максимовка и Бурацкий подполковник Бандурин был легко ранен в левую руку выше локтя, из боя не выходил.»
У политрука роты связи 783-го стрелкового полка Алексея Пасютина свои воспоминания:
«… за время боев 25-26 июля на участке батальона, в котором я находился, мы не видели ни одного нашего танка, самолета, работы дальнобойной артиллерии, элементарной обороны. У большинства личного состава, который вел свой первый бой при отсутствии достаточной поддержки со стороны артиллерии и авиации, не была преодолена танкобоязнь. И никакие меры, вплоть до автоматных очередей поверх голов не могли остановить отход бойцов.
Бились в трудных, невероятно трудных условиях. Могу с уверенностью сказать, что бойцы и командиры батальона с честью выполняли свой долг. Вынужденный отход по ровной степи, изредка прорезанной оврагами (их невозможно было приспособить для обороны, они шли с запада на восток), под огнем минометов и танков при полном господстве фашистской авиации в воздухе влек за собой большие потери. И не за что было зацепиться: на нашем пути отсутствовали заранее подготовленные позиции, не было простейших элементов эшелонированной обороны. И враг не давал какой-либо передышки. К тому же у нас не было даже саперных лопат.»
Так 9 августа дивизия оказалась в окружении, кольцо которого она не смогла прорвать. На левый берег Дона выходила мелкими группами.
«… Остатки дивизии, вышедшие за Дон, собирал я, — вспоминал комиссар Бандурин. — Всего вышло и прибыло на сборный пункт около 700 человек. Конечно, были и такие, кто попал в другие части. Прибывали наши люди одиночно и группами, когда мы по приказу командующего армией сосредоточились в районе Бекетовки (пригород Сталинграда). Более 400 человек — офицеров, сержантов и солдат, передано для пополнения других частей, в том числе командир батальона связи майор Кроз и начальник оперативного отделения штаба дивизии капитан Скрыль. Передано другим частям все арт-вооружение (в основном, минометы). В конце августа 1942 года по приказу нач. штаба армии оставшийся личный состав (300 человек) из Бекетовки на пароме переправился через Волгу. Я руководил погрузкой и отправкой эшелона в Волоколамск.» Когда третий с начала войны состав 229-й СД приступил к учебе и стал готовиться к выезду на Волховский фронт, подполковник Бандурин сдал дела и убыл в новое соединение.
… Это все были подступы к главному сюжету этого выпуска.
ГДЕ ВЫ, ПОЛКОВНИК САЖИН?
Федор Сажин — кадровый военный. В Красной армии — с июня 1919 года, воевал на Восточном фронте, в качестве командира взвода участвовал в «разгроме банд барона Унгерна». В 1927-м — командир роты, в 1934-м — начальник штаба батальона. В 1937 году майор Сажин преподает тактику и командует батальоном в Омском пехотном училище. В сентябре 1939-го — командир 405 стрелкового полка, с которым и убыл на фронт в 1941 году. Под Тулой полк освободил более 20 населенных пунктов, защищал Калугу. Преобразован в 29-й гвардейский. 18 марта 1942 года, уже в Ишиме, Федор Сажин получает четвертую «шпалу» — полковник. Награжден двумя орденами — Красной звезды и Красного знамени.
Так в чем же вопрос? Нет сомнения, что полковник погиб. Но так сложилось, что среди вышедших из окружения, среди вернувшихся из плена не оказалось ни одного человека, который бы своими глазами видел, как и когда это случилось. Кто знал бы, где Сажин похоронен. Вдруг, правда, возникает название упоровской газеты «Знамя правды» за 1980 год, где один из ветеранов будто бы вспоминает: «… товарищи не оставили на поругание тело командира, они похоронили его вблизи станицы Нижне-Чирская.»
Странно: все знают и не знает никто. Перелистываю составленный Тихоном Бандуриным список командиров 229-й СД.
Комиссар дивизии Бандурин — вышел из окружения. Начальник штаба дивизии подполковник Мелешкевич — попал в плен. Начальник артиллерии подполковник Манько — попал в плен. Командир полка майор Рыбаков — убит. Командир полка майор Шаповаленко — попал в плен. Командир полка ст. лейтенант Монарха — попал в плен. Командир отдельного батальона связи майор Кроз — вышел. Начальник особого отдела Лукельев — вышел и продолжил службу.
В плену полковник Сажин не был, это стало бы известно. Если бы немцы обнаружили среди убитых тело командира с двумя орденами, с четырьмя «шпалами» на петлицах — без малого генерал, это тоже стало бы, скорее всего, известно. Но столько лет подряд поисковики ищут могилу полковника и не могут найти.
Вот письмо, которое вскоре после выхода из окружения Тихон Бандурин писал жене командира, Анне Васильевне:
«… вы спрашиваете насчет орденов мужа. Ордена находились после смерти вашего мужа у адъютанта т. Ермакова. Ермаков погиб от разрыва мины 11.8.42, т.е. на второй день. Вместе с ним погибла полевая сумка и ордена вашего мужа. Похоронен ваш муж в балке Водяная под Суровикино.»
Надо думать, что Тихон Никифорович не видел, как погиб командир дивизии и точного места захоронения не знает. Впрочем, через много лет комиссар сам подтвердил это предположение в письме историографу дивизии Бобровскому, когда описывал последний день 229-й. (Правда, все называют разные дни, и только документы пленных повторяют одну и ту же дату: 10 августа).
Бандурин утверждает, что колонна погрузилась на машины и на большой скорости двинулась к Дону. Что он вместе с начальником особого отдела ехал в первой машине, а полковник Сажин — в пятой. Что немцы обнаружили колонну и ударили из минометов и пулеметов. Машины остановились, все, кто находился в них, развернулись в цепь.
«Силы были явно неравны. Мы располагали четырьмя автоматами ППШ и винтовками, офицеры пистолетами. Бой продолжался до исхода дня. В силу сложившихся обстоятельств, я находился на левом фланге, а полковник Сажин -на правом. Левый был отброшен километров на пять, а правый смят. С наступлением темноты я собрал всех оставшихся в живых и узнал, что полковник Сажин погиб еще утром. На месте гибели командира я не был, как его похоронили, не знаю. Оставшиеся вышли к Дону и переправились через него в районе Нижне-Чирской.»
… Следующей весной в степь за Доном снова выйдут поисковые отряды. Как знать, может, кому-то и повезет.
***
фото: Федор Сажин пока майор, 1939 год.