Мир за окном маленькой кухни
На премьерный показ спектакля «Ночь Гельвера» в театре «Ангажемент», что состоялся 22 сентября, еще накануне были проданы все билеты.
Люди собирались со всего города: приезжали на автомобилях, приходили пешком из ближайших микрорайонов, опаздывали, простаивая в вечерних пробках, которые неизбежно «прессует» общественный транспорт.
После полутора часов, проведенных с Карлой и Гельвером (так зовут героев постановки), расходились, не торопясь, обсуждая увиденное. Общее мнение о постановке молодая часть зрительного зала выразила одним словом — «жесть». Толпясь у гардероба, люди, в основном, говорили именно так. Это уже потом, когда впечатления чуть поулягутся, окажется, что сленговое слово многогранно и может означать не только негатив. В данном случае — вообще силу эмоционального накала спектакля.
Изначально может показаться, что речь в постановке идет о влюбленных. С виду обычный вечер в бедной семье: Карла готовит ужин, то и дело подходит к окну, из которого несется уличный шум, словно ждет, когда вернется с работы муж.
В действительности, все не так, хотя два героя определенно очень любят друг друга. На деле, Карла — приемная мать для слабоумного Гельвера, практически своего ровесника. Он — тридцатилетний — видит мир глазами маленького ребенка, любит играть в солдатики и с непосредственностью пересказывает события, которые происходят вокруг.
А за стенами происходят события страшные: в Германии только что пришли к власти национал-социалисты, на улице пылают костел и маленькие магазинчики, где только вчера Карла и Гельвер, мило болтая с хозяевами, выбирали продукты.
Из соседнего дома разъяренные нацисты вытаскивают «старых Вильдов, у которых маленький внучок Тадя, тот, что так смешно смеется». И знакомый Гельвера — Гильберт, которым он так восхищается, потому что «Гильберт подарил ему флаг, значок и фуражку и говорит, что из него еще выйдет лихой солдат» — этот Гильберт хватает еврейского малыша за ноги и бьет головой о стену… Потому что, как объясняет Гильберт, «есть люди, а есть — сволочи»…
Смотреть невыносимо, как слабоумный Гельвер, который попал под влияние Гильберта, то и дело выкрикивает: «Сволочи, сволочи!» Как он на полную громкость включает военные марши, требует, чтобы Карла учила строевые команды. Словом, выливает на свет всю ту грязь, которую обычный ребенок не стал бы пересказывать — почувствовал бы неладное.
Но Гельвер не понимает, что творит. И Карла не пытается его вразумить, это невозможно. Только, когда уже становится невмоготу терпеть, спрашивает: «Что ты видел сегодня во сне?» Вероятно, это болезненный вопрос, потому что Гельвер тут же переключается, кричит и буйствует, и, наконец, затихает.
А за окном продолжаются беспорядки, и ясно, что двум незащищенным людям не выжить, и Карла пытается устроить Гельверу побег из города, но и это не удается: тот же Гильберт узнает на вокзале «кретина» и бросает в грузовик, переполненный другими убогими. Гельвер смог убежать и вернуться домой, но Карла знает: не сегодня вечером, так завтра утром за ним придут… Дальнейшая судьба Гельвера предопределена бескомпромиссным фашистским режимом, отвергающим «не таких, как все». Чтобы избавить своего «сына» от издевательств, Карла решает его отравить. Лучше смерть тихая, решает она, чем жестокая. Смертельную дозу таблеток Гельвер, по ее просьбе, послушно принимает сам, не желая огорчать «маму»…
Драматизма в спектакль добавляет и художник Дмитрий Разумов. Он весьма вольно распорядился с обстановкой сценического пространства, которое так точно, до мельчайших подробностей описанного в пьесе. Но все равно получилось именно то, что требовалось — действие происходит на «рабоче-бедно-мещанской кухне». Однако есть и действительно хорошие находки. Например, окно — большой экран на заднике сцены, откуда в маленькую кухоньку проникает уличное зло: транслируются марши, полыхают пожары. Когда экран вновь начинает светиться, становится неуютно.
Хорошо, что зал «Ангажемента» не так уж велик. Действие происходит совсем рядом, с первых рядов можно дотянуться до Гельвера рукой, и это дает острый эффект присутствия в бедной немецкой квартирке. Актеры играют замечательно: безоговорочно веришь и в слабоумие героя, и в бесконечное терпение и женскую драму героини.
… В «Ангажементе» советовали обратить внимание на игру актера Рината Гарифуллина. «По-новому раскрылся» — говорили. По-моему, не просто раскрылся. Перевернул представление о себе как об актере. Я не о том, что раньше играл хуже, но все предыдущие роли словно были преддверием к роли Гельвера, словно Ринат ждал, когда появится абсолютно его персонаж.
Его Гельвер самобытен. По канону герой должен быть несколько иным — более плотным, более брутальным. Чтобы возникал страх за хрупкую Карлу, которой он по неосторожности может причинить вред. Но Гельвер Рината — совсем мальчишка, он еще более беззащитен, чем тот, что в первоисточнике — пьесе польского драматурга Ингмара Вилквиста.
Но не меньше впечатляет и работа Галины Понятовской — Карлы. Ей удалось создать образ молодой женщины, на которую свалились горе (потеря маленькой дочери) и одиночество. Понятно, почему эта женщина решила забрать из детского приюта Гельвера, который обратился к ней с вечным детдомовским вопросом: «Ты моя мама?»
Степень психологической нагрузки, которая легла на плечи двух артистов, можно оценить, когда видишь, как они выходят на поклон. Изможденные. С улыбками сквозь слезы. И зал поднимается и аплодирует, и сквозь слезы улыбается им в ответ.
***
фото: Ринат Гарифуллин в роли Гельвера: «Не буду я есть! Ты посмотри, что на улице делается!»;Карла Галины Понятовской — сама терпимость и сострадание.