Служить бы рад, а не прислуживать
Сюжет из жизни: два молодых солдатика едут в маршрутном автобусе и щедро сдабривают свой разговор матом. Один из пассажиров не выдерживает, оборачивается к ним: «Молодые люди, разве так можно?» Солдаты, как по команде, отвечают: «Вы еще не слышали, как с нами офицеры разговаривают!»
Накануне очередного призыва количество звонков на телефон доверия военной прокуратуры увеличивается кратно. Звонят не новобранцы, а их родители, чаще матери. Уточняют, положена ли их сыну отсрочка. Может, пусть еще побудет дома? Куда же его в армию: такого еще юного, неокрепшего, неопытного… Да его же там совсем загнобят — те же офицеры.
— Чего больше всего боятся родители призывников? — спрашиваю я у военного прокурора Тюменского гарнизона Олега Абдуллина.
— Как и во все времена — дедовщины. Родители переживают, что их детей будут обижать старослужащие солдаты или офицеры.
— Опасения оправданы? Сейчас в средствах массовой информации часто говорят об открытости армии, о том, что дедовщина — пережиток прошлого…
— Все к тому и идет. Срок обязательной службы в армии сократился до года, поэтому для дедовщины почвы практически не стало.
— То есть, солдаты предыдущего призыва не успевают заматереть к тому времени, когда в часть приезжают новенькие?
— Да, разница между ними и новобранцами не очень велика, поэтому и конфликтов меньше. За последнее время число солдат, самовольно покинувших воинскую часть, заметно сократилось. Это значит, что у них меньше поводов сбегать из армии.
— И все-таки… «Дедов» среди солдат, может быть, и стало меньше. А как с офицерами? Наверняка, находятся те, кто пытается «научить салаг жизни».
— Да, такое понятие, как офицерская преступность, имеет место. И если раньше за неподобающее поведение мог наказать командир воинской части, отправив провинившегося на гауптвахту, то теперь решение о дисциплинарном наказании решает исключительно суд.
— Это хуже или лучше?
— Это нормально. Потому что суд в любом случае примет взвешенное решение и назначит соответствующее наказание. Единственное, что следствие, а затем и судебный процесс, занимают теперь больше времени. Поэтому не все военнослужащие осознают неотвратимость и реальность наказания. А зря! Не так давно Екатеринбургский гарнизонный военный суд вынес приговор лейтенанту, который нес службу в воинской части, что в поселке Лесном города Тюмени. Лейтенант явился в часть пьяным. Солдат, который дежурил на КПП, отказался его пропустить — в таком-то виде. И лейтенант солдата избил. Об этом стало известно нам. Прокуратура провела проверку, направила материалы дела в военный следственный отдел Тюменского гарнизона, где возбудили уголовное дело.
— Действительно, процесс не быстрый. Пока шло следствие, солдат оставался с офицером в одной части?
— Нет. Обычно в таких случаях следователи ходатайствуют о переводе пострадавшего в расположение другой части. До решения суда подозреваемый, если он не изолируется от общества, а находится под подпиской о невыезде и надлежащем поведении, продолжает нести службу на прежнем месте. Но если суд признал его виновным, и приговор вступил в законную силу, вряд ли кто-то оставит этого офицера на службе и дальше. Этого лейтенанта, например, суд лишил звания и назначил ему три года условно — за превышение должностных полномочий с применением насилия. Сейчас в части решается вопрос о его досрочном увольнении. Среди офицеров не должно быть судимых — тем более за насилие над подчиненными.
— А как вы узнаете о преступлениях, совершенных на территории воинских частей? Сами пострадавшие обращаются?
— Напрямую, практически, никогда не обращаются. Боятся. Чаще рассказывают об этом своим родителям, знакомым, а те уже приходят с заявлением. Либо звонят по телефону доверия. В прошлом году как раз был случай, когда о нарушении дисциплины сообщили по телефону. Пожаловались на капитана Ишимской воинской части, который в течение некоторого времени избивал пятерых солдат. По результатам прокурорской проверки также было возбуждено уголовное дело.
Но расследование осложнилось круговой порукой -офицеры не хотели выдавать своего, а рядовые боялись сказать правду. Но, несмотря на это, капитана привлекли к ответственности — осудили на три года и два месяца условно. И на два года лишили возможности занимать командную должность. Капитан, кстати, до последнего не признавал своей вины. Чтобы он не мог запугивать потерпевших, их тоже перевели на службу в другое место.
— А ведь пятеро человек, наверняка, здоровые лбы. Что им мешало дать отпор зарвавшемуся капитану? Думали, что их привлекут к ответственности?
— Вряд ли думали об этом. Боялись старших по званию — того, что те ополчатся на них еще больше.
— Но есть же телефоны? Кажется, сейчас каждому солдату положен сотовый, да и в казарме наверняка стационарный аппарат. Почему не позвонить, куда следует?
— В том-то и проблема. На сборном пункте для всех новобранцев проводят инструктаж, называют номера телефонов доверия… Кстати, если можно, укажите его — 64-76-24. Это телефон военной прокуратуры, здесь принимают обращения круглосуточно — как от самих солдат, так и от их родственников. Кроме того, мы выезжаем в воинские части, проводим приемы, беседуем с личным составом. Да и памятки есть во всех казармах. Но, увы, окончательно изжить страх рядовых перед теми, кто старше по званию, еще не удалось.
— А вы считаете, что такого страха быть не должно? А как же дисциплина?
— Это совсем другое. Солдат обязан жить по уставу, выполнять приказы командиров — это да! Совсем другое дело, когда отношения между старшим по званию и его подчиненным становятся неуставными. В таком случае молчать нельзя.
— Это ваш совет новобранцам?
— Да, конечно.
***
фото: