«Лучший контролер врача – совесть», — говорит доктор Марчел Раца
Известный в Тюмени и за ее пределами нейрохирург, заслуженный врач Российской Федерации на 20 лет старше своей «альма-матер» — Тюменского медицинского института — академии. Читатель легко догадается, на какие вопросы он ответил.
— По паспорту я — Марин Раца, но меня с детства зовут Марчел, и к этому имени я привык. Стать врачом — было моей мечтой. Хотя никто из моей родни не имел отношения к этой профессии. Отец и мать — неграмотные, из крестьян и мелких ремесленников Черновицкой области, которая до августа 1940 года входила в состав Румынии. Когда началась Великая Отечественная война, эту область оккупировали не немцы, а румыны, поэтому наша семья уцелела. Как старший из трех братьев я рано помогал родителям — зарабатывал игрой на аккордеоне по сельским свадьбам и рождественским праздникам. И еще был голубятником; таким страстным, что директор нашей школы вместе со мной гонял моих птиц. Однажды у моей любимой голубки — «Ульяны», предмете зависти всех окрестных голубятников, выросла опухоль возле клюва. Тогда я — 13-летний пацан — делал ей хирургическую операцию: продезинфицировал в пламени свечи бритвенное лезвие, удалил им опухоль, обработал ранку стрептоцидом — «Ульяна» выздоровела. И когда все ахнули, я окончательно и бесповоротно решил — буду врачом-хирургом. Однако поступить в Черновцах в медицинский институт мне нереально: надо платить, а таких денег у семьи нет. Когда в 1963 году в очередной раз мне сказали, что я не прошел по конкурсу, не хватило, мол, несколько сотых балла, декан лечебного факультета Черновицкого мединститута посоветовал поехать в Тюмень: попытать счастья в новом медицинском институте. Из-за его позднего открытия прием сдвинули на месяц. Если тебя там зачислят, то сможешь перевестись к нам, то есть возвратиться в Черновцы. Я приехал в Тюмень, сдал экзамены, прошел по конкурсу и… раздумал возвращаться в родные места. Мне понравилась Тюмень: нормальный город, открытые, бесхитростные, не корыстолюбивые люди. И главное: совершенно новый медицинский вуз, молодые преподаватели — ни одного профессора! Вот где можно развернуться…
— Студенческая жизнь меня закружила: кроме музыки я увлекался спортом — футбол, бокс, самбо… Дошел до кандидата в мастера по вольной борьбе. Мы, студенты первого набора, проводили спортивные соревнования, трудовые субботники, музыкальные праздники, вечера отдыха… В общем, наш институт был, как говорится, на слуху. Мои однокурсники: Саша Алешкин, Миша Наумов, Владимир Батенко, Виталий Кузнецов… Жили дружно и весело…
— Свое зачисление в студенты мы достойно отметили в общежитии на улице Одесской: немного выпили, пели, танцевали, строили планы на будущее. Нам по 20 лет — засиделись за полночь. Поэтому я проспал начало первой лекции по анатомии. Быстро умылся, побрился, оделся… Прибежал на остановку, вскочил в отходивший автобус, упал на сиденье — дух перевести. А в проходе между кресел — девушка. Оправдываясь, что не сразу ей место уступил, говорю: «Приходится ночами работать — устаю». Она, понимающе, рукой: «Сидите, сидите…» В аудиторию морфологического корпуса вбежал; лектор мне замечание сделал: «Как же так, молодой человек: первые занятия, а вы опаздываете». И указал на единственное свободное место. Только я там устроился, как слышу за спиной ехидный такой шепот девичий: «Что же вы ему не сказали, что ночами работаете и устаете?» Оборачиваюсь — моя попутчица в утреннем автобусе! После перерыва я, конечно, к ней, Наташе Пасько, пересел, и вот сижу рядом без малого 50 лет!
— В медицинской науке я не остался, хотя активно занимался в студенческом научном обществе. Нейрохирургией увлекся с подачи доцента Юрия Яковлевича Сиверцева. И сейчас, несмотря на солидный возраст, он консультирует и лечит пациентов. Кафедрой нервных болезней заведовал тогда доктор медицинских наук Юрий Иннокентьевич Беляев. Он стал для меня примером и врача, и ученого, и человека: эрудит, эстет, жизнелюб… По-прежнему увлеченно и ярко читает лекции в медицинской академии. Признателен также Ростиславу Николаевичу Соколовскому, который возглавлял кафедру иностранных языков, за его терпение, объективность и беспристрастность при проверке жалоб на меня по поводу моей неугомонности в общественной жизни курса и института — не всем она нравилась. Мне, конечно, предлагали продолжать серьезно заниматься наукой; публиковались мои статьи, на которые потом ссылались другие ученые-медики. Но я помнил глаза прооперированной мной в детстве голубки «Ульяны» и хотел, чтобы также благодарно смотрели на меня спасенные мной от смерти или излеченные от мучительных недугов люди. В 27 лет я стал заведующим нейрохирургическим отделением Тюменской областной клинической больницы, провел десятки тысяч операций, заряжаясь всякий раз энергетикой взглядов и слов моих пациентов.
— Помню первую зарплату — 80 рублей. Надо содержать свою семью — сын родился в 1967-м, за два года до окончания института, — братьев поднимать. Оба приехали в Тюмень: средний брат — Аркадий — учился в индустриальном институте. Общественник, музыкант, организатор вокально-инструментальных ансамблей, смотров художественной самодеятельности, фестивалей, вечеров. Сейчас живет в Австралии. Младший — Юрий — умница, с отличием окончил архитектурно-строительный институт, прошел путь от прораба до начальника управления и ведет собственный бизнес в Тюмени.
— Наш сын Юрий поступил в Тюменский мединститут и совмещал учебу с работой санитара в нашем нейрохирургическом отделении облбольницы. При том я не давал ему никакой поблажки — хотел, чтобы он прочувствовал все стадии врачебного роста. Видимо, я перестарался: после третьего курса сын заявил — хочу в армию. Настоял на своем, несмотря на наши возражения и медицинские возможности, ну, вы меня понимаете… Служил в Группе советских войск в Германии в мотострелковом соединении. Еще со школы он дружил со Светой Иваненко. После армии сын закончил мединститут, получил диплом, показал его нам и сказал — врачом не буду. Занялся коммерцией и сейчас они с женой успешны в гостиничном и ресторанном бизнесе.
— Когда пал «железный занавес», я впервые побывал в США: там родственники по линии матери и много знакомых, уехавших туда навсегда. Среди них немало врачей, а один близкий приятель занимался там лицензированием врачебной практики специалистов с советскими дипломами. И он обещает реально устроить меня на хорошую работу по моей специальности нейрохирурга. Я услышал, какие деньги они получают, увидел, на каких машинах ездят, в каких домах живут, и мне захотелось того же. По возвращении в Тюмень я оформил все документы на постоянное местожительство в США и… раздумал туда выезжать. Как когда-то отказался возвращаться в Черновцы. Нет, не пожалел, и сейчас не жалею, хотя жена иногда ругает меня за такое решение (уехать навсегда из Тюмени). Но я и она — мы оба понимаем: здесь наши друзья, среди которых был, несмотря на разницу в возрасте, знаменитый геолог Юрий-Рауль Эрвье. Никто, никогда, ни в чем меня в Тюмени не притеснял. И я, по большому счету, не бедствовал, потому что всегда трудился. И продолжаю работать врачом-консультантом, надеюсь, неплохим, в Центре аллергии и астмы «Парацельс», который учредили моя жена и дети.
— Я не против платной медицины. Одно меня тревожит: каковы гарантии ее качества? Не обманутся ли больные? Здесь лучший контролер — совесть врача. Его практический опыт. И, конечно, знания. А ведь сейчас и образование, включая медицинское, тоже во многом платное. А это… ну, вы меня понимаете.
***
фото: Марчел Раца