Эхо далекого взрыва
Объявленная в 1932 году в Советском Союзе «пятилетка безбожия» началась в Тюмени со сноса Успенской церкви и Благовещенского собора.
Руководство ВКП(б) и государства причисляло религиозные организации к разряду главных политических врагов советской власти. Однако деятельность органов ГПУ и партийных комитетов по борьбе с религией на территории Уральской области, в состав которой с 1923 по 1933 годы входила территория Тюменской области, давала скромные результаты. Глубоко укоренившаяся в общественном сознании вера в бога сохранялась и являлась практически незыблемой.
Несмотря на постановление Бюро Тюменского окружкома ВКП(б) от 9.01.1930 г. «считать взятый курс на закрытие церквей правильным», число верующих не уменьшалось. Чтобы ускорить этот процесс, решили снести все уже закрытые к тому времени православные храмы.
4 июня 1932 года взорвали построенную в 1769-м на средства игуменьи Иулитты Успенскую церковь (угол улиц Кирова и Хохрякова). Через пять дней настала очередь Благовещенского собора, заложенного по повелению Петра I 31 мая 1700 года, построенного за государственный счет, освященного 31 октября 1704-го.
Это здание со всем имуществом было передано еще 11 декабря 1929 года представителю местного краеведческого музея П.А. Россомахину, который открыл здесь антирелигиозную экспозицию. Собор взорвали без уведомления Павла Афанасьевича и в его отсутствие.
Чтобы выразить свое отрицательное отношение к разрушению культурно-исторических памятников, атеист Россомахин обратился в народный суд Тюмени с жалобой на неправомерные, по его мнению, распоряжения и действия руководства горсовета. При этом он воспользовался невежеством местных властей, проигнорировавших правовую принадлежность Благовещенского собора к учтенным Главнаукой архитектурным шедеврам.
Рассмотрев заявление Россомахина, суд 17 января 1934 года приговорил заместителя председателя Тюменского горсовета А.А. Савина к одному году принудительных работ, с удержанием в пользу города четверти заработной платы.
Убедившись, что самоуправство и излишнее рвение в перевыполнении директив «пятилетки безбожия» могут привести к нежелательным последствиям, новое руководство горсовета воздержалось на всякий случай от сносов других тюменских храмов. Так краевед Россомахин сохранил для родного города его достопримечательности.
Через год после судебного процесса бывший зампредгорсовета Савин обратился к председателю ВЦИК СССР М.И. Калинину с прошением (копию этого документа позднее передала в партийный архив — сейчас ГАСПИТО — его жена Н.К. Савина).
«С 4 по 10 июня 1932 года в Тюмени по решению Тюменского горсовета были снесены (посредством взрывов) Успенская церковь и Благовещенский собор, который состоял на учете Главнауки, как одно из самых старых каменных зданий Сибири.
По инициативе работников местного музея Россомахина и Страхова (б. священник) был организован 17 января 1934 года судебный процесс.
Решением нарсуда Тюмени мне, несмотря на то, что в период подготовки и в момент взрыва церквей я был в командировке в Москве, как б/заместителю председателя горсовета, дали год принудительных работ по месту службы с вычетом из заработка 25%.
Кроме меня никто из членов президиума горсовета к судебной ответственности не привлекался.
Моя жалоба в областной суд была оставлена без последствия, и я с 15 апреля стал отбывать принудработы.
Я с 1919 года все время находился на ответственных руководящих постах. Сам из крестьян Свердловской области д. Аяшской, оставив которую в 1915 году, стал работать в Невьянском заводе, затем по партмобилизации был переброшен на Украину в Подольскую губернию, после снова на Урал, еще позднее в Москву (Центральный дом крестьянства), и с 1929 года в Тюмени. В настоящее время работаю в облнархозучете ст. экономистом в секторе промышленности.
Вопрос о сносе церквей, без всякого сомнения, не экономический, а политический, поэтому подработка этого вопроса горкоммуноотделом горсовета была начата с весны 1932 года по указанию руководящих работников директивных организаций (Азволинский, Мовшензон, Овчинников)*. Но раз я во время взрывов Успенской и Благовещенской церквей не был в Тюмени, то прошу применить ко мне досрочное освобождение и снять судимость».
Уже через месяц «проситель» Савин получил «выписку из протокола N 3 заседания Президиума ВЦИК Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов от 2.3.1935 года».
«Слушали: ходатайство о применении частной амнистии Савина А.А., осужденного 17.01.1934 г. нарсудом г. Тюмени. Постановили: Савина А.А. от дальнейшего отбывания исправтрудработ освободить и судимость снять».
Высшая государственная инстанция не могла принять иного решения: не по собственной же инициативе зампредгорсовета давал указание городским коммунальщикам о сносе церквей! Дальнейшая судьба Савина мне неизвестна.
Защитника истории края Россомахина, награжденного за боевые отличия в Первой мировой войне орденами Св. Владимира, Св. Анны, Станислава и Георгиевским крестом, а за командование стрелковым полком в Гражданской войне орденом Красного Знамени, арестовали в 1937 году. Повод для ареста — «хранение в музее старинного оружия» — быстро перерос в обвинение: «подготовка вооруженного восстания с целью свержения Советской власти». Его продержали в тюрьме почти два года — требовали выдать места колчаковских и церковных кладов. Он не проговорился — понимал: в этой тайне — его жизнь. А следователей НКВД убедил: о тайниках слыхал и обязался их найти. Россомахина отпустили на свободу, восстановили в партии и назначили директором Тюменского краеведческого музея. Но держали под постоянным наблюдением: как бы не скрылся.
Когда началась Великая Отечественная война, 55-летний майор запаса Россомахин возглавил 1276-й стрелковый полк сформированной в Ишиме 384-й стрелковой дивизии, которая вошла в состав 11-й армии Северо-Западного фронта. Дивизия истекла кровью в тяжелых оборонительных боях под Старой Руссой на реке Ловати. Остатки этого соединения влились в 55-ю стрелковую дивизию, где Россомахин командовал 107-м стрелковым полком. Войну он закончил в Берлине полковником в оперативном отделе штаба 1-го Белорусского фронта. К царским наградам и революционному Красному Знамени добавились ордена Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».
В марте 1947 года его демобилизовали по возрасту. Россомахин вернулся в Тюмень и прожил еще почти десять лет.
Из камней взорванных в июне 1932 года Успенской церкви и Благовещенского собора построили круглую баню в начале улицы Ленина, кинотеатр «Темп» и гостиницу «Заря». На фундаменте храма стоит опора моста Влюбленных. А архитектурный клон собора уже сияет золотыми куполами в сквере Депутатов.
* Азволинский — секретарь горкома ВКП(б); Мовшензон — начальник Тюменского оперсектора ОГПУ; Овчинников — председатель горсовета.
***
фото: Благовещенский собор в сквере Депутатов.