Из военного детства
Холодным майским утром в сквере Тружеников тыла на улице Олимпийской было не пустынно, а многолюдно. Школьники сжимали в руках гвоздики, ветераны — теребили платки: как спрячешь неизбежные слезы?
— Вы знаете, сейчас, пока дети возлагали цветы к памятнику, я… плакал. Не смог удержаться, вспомнил былое, когда дважды едва не погиб, — говорит Николай Данилин.
В 1944 году он руководил пионерским отрядом при ишимском госпитале. Ему было всего 12 лет, да и остальные ребята не старше. Чем они могли помочь раненым? Целыми днями ходили по лесу — собирали целебные травы, в основном стародубку. Раны у солдат часто долго не заживали, а стародубка спасала от нагноения.
В одной из таких вылазок в лес Николая Акимовича, а тогда просто Колю укусила гадюка. Предупреждали ведь старики о такой опасности, но ребят это не останавливало. Это сегодня укус гадюки кажется пустяком, но в те времена в госпиталях антидотов либо не было вообще, либо было очень мало — укус мог стать смертельным.
— Меня спасла удача: именно в тот день с нами в лес пошла женщина-фельдшер. Она перевязала мне руку жгутом в пяти местах. Заставляла вместе с кровью высасывать из ранки яд. Так я и выжил, спасибо ей…
Вторая напасть приключилась в апреле 1945 года. Ребята рубили лес: из рук ослабевшего паренька выпал топор и… прямо на ногу Коле, который был рядом.
— Я должен был быть сейчас с тросточкой, — улыбается он, — но сын повредил ногу, и я отдал тросточку ему. Оказывается, я и так неплохо хожу!
Хромота у Николая Акимовича осталась на всю жизнь, но главное, что ногу спасли. И снова благодаря удаче — на вырубке в то время оказался водитель с машиной. Он отвез мальчика в больницу, а там нашлись антисептики. Иначе рана на ноге могла бы загноиться…
Недавно Николай Акимович был на приеме у хирурга. Нога все-таки побаливает. Хирург удивился, узнав, что старая болячка «датирована» еще 40-ми годами.
— Неужели мальчишкой вы попали на фронт?
— Нет, возраст не позволил воевать. Но люди получали раны и в тылу, — ответил ему Данилин..
… Николай Акимович замолкает, сжимая в руках женское пальто. Он пришел сюда, в сквер Тружеников тыла, с Валентиной Сердцовой — они вместе поют в ветеранском хоре.
Валентина Семеновна подходит к нам. Она одета в военную форму: зеленая рубашка, юбка, галстук, на голове — пилотка, в руках — цветы. Улыбается, хотя, кажется, совсем замерзла. Николай Акимович накидывает на нее пальто.
— Мама купала меня в кровавой воде, — начинает рассказ Валентина Семеновна. — Просто воды в госпитале, где работала мама, не хватало, поэтому сначала стирала одежду солдат. А что их одежда? Кровь да земля! А потом в этой воде меня умывала… не было другой, — она умолкает, ежится от ветра.
— Лучше расскажи, как ты в прошлом году получила почетный знак жителя блокадного Ленинграда, — предлагает ей Николай Акимович.
Валентина Семеновна еще немного молчит, потом, как будто отмахивается. Ей хочется рассказать о другом…
— Зато в госпитале мне, бывало, кусочек сахара доставался… Солдатики, раненные в живот, есть не могли, а я за ними ухаживала, как могла, мне шестой год шел. То кружку подам, то вытру за ними, вот они и угощали меня. Я погрызу сахарок и положу в шкафчик свой, так на несколько дней хватало…
В госпитале Валя оказалась вместе с мамой. До войны та работала ткачихой, а с 1941-го рыла окопы. Вскоре маму направили работать в госпиталь.
— Непоседа была, вот и бегала — без конца стирала белье солдат. И я все время рядом с нею…
После эвакуации из блокадного Ленинграда семья отправилась в Омскую область, в одну из деревень Большереченского района (сейчас Муромцевский район). Еды там тоже не хватало, зато был лес, полный трав. Собирали подорожник, лопухи, дикий щавель и в сыром виде ели.
Обуви не было — дети бегали босиком. Но когда пришла суровая сибирская зима, надо было что-то придумывать. Надевали, что придется.
— Мне нужно было по снегу идти за семь километров, сдавать экзамен после четырех классов, и я сама придумала себе обувь: привязала к маминым галошам голяшки от валенок. Правда, прошла несколько километров, и «сапоги» мои развалились. Ну, ничего, и так дошла…
В Тюмень Валентина Семеновна приехала в 1959 году. Строила областную больницу, обе ТЭЦ, школы, детские сады…
— Новую Тюмень строила! — замечает Николай Акимович. И снова просит Валентину Семеновну рассказать о том, как она получила «знак блокадника».
— Это еще одна долгая история, — вздыхает та, — все документы матери потерялись, пришлось собирать самой… В 1992 году, наконец, выбралась в Ленинград (она сказала именно так — Ленинград, а не Санкт-Петербург — Авт.). Поехала с одной булкой хлеба, на ней всю неделю и прожила: пощиплю хлеб, запью водой и иду дальше по организациям — искать документы… Видела наш старый дом — стоит, как прежде.
Но внутрь не пошла, а сейчас любопытство мучает: кто там живет? Что осталось, как прежде, а что поменялось? Обязательно еще съезжу в Ленинград!
***
фото: Николай Данилин и Валентина Сердцова