«Охота за тенью»
«Охота за тенью»
Совместный проект «Тюменского курьера» с городскими и районными газетами области
Год четветый, выпуск 78-й
ПОДНОЖКА ОТХОДЯЩЕГО ПОЕЗДА
Время безжалостно. Оно не прощает — ни ошибок, ни проволочек, ни промедления. Ему не объяснишь, что невозможно объять необъятное, что у человека не две головы и не десять рук. Время течет себе и уносит тех, чей срок вышел. И уже не вернуть их и не дозваться.
Когда подошла очередь Ишимского списка в формировании 229-й дивизии, я выбрал из него тех, кто, по данным книги «Солдаты Победы», вернулся с войны в город Ишим и в родной Ишимский район. А из этого списка — тех, кто на момент выхода четвертого тома был жив. Это 2005 год.
В коротеньком списке было шесть человек. Все 1923-го года рождения. Анатолий Николаевич Гусев, Дмитрий Александрович Корнилов, Василий Семенович Сазонов и Евгений Михайлович Французов — из Ишима. Александр Матвеевич Бессонов из Шаблыкино и Михаил Иванович Жилин из Тоболово. Конечно, прошло с момента выхода книги «Солдаты Победы» шесть лет, но надежда все-таки теплилась. 88 лет? Живут же в наше время люди и дольше.
Ответ из Ишима получен моментально. И он разрушил все мои надежды.
«Умерли все, — пишет на мой электронный адрес главный редактор «Ишимской правды» Алла Позюмская. — Самое обидное: Сазонов умер всего год назад, 17 января 2011 года, а Корнилов — в январе 2012, всего несколько дней назад. В Шаблыкино о человеке по фамилии Бессонов ничего не знают…»
Охранители государственных и прочих тайн обскакали нас по всем статьям. Я не знаю, сколько и каких государственных тайн сумели они сберечь. Но зато сумели лишить страну немалой части ее собственной истории. Не могу забыть, например, обнаруженные в фильтрационном деле Михаила Молчанова из деревни Молчаново Тюменского района документы о его участии в итальянском движении Сопротивления. Они были изъяты у бывшего солдата, бывшего военнопленного и бывшего итальянского партизана при его репатриации на Родину. Изъяты и, практически, навсегда похоронены в архиве, откуда были извлечены почти через 70 лет.
В недавнем интервью телеканалу «Культура» руководитель российского Госархива Сергей Мироненко с возмущением говорил о попытках все увеличивать и увеличивать сроки засекречивания важных для общества документов. Хотя есть общемировая практика — тридцать лет. Народ кормят мифами, а потом удивляются тому, что гениями всех времен оказываются кровавые тираны.
Вот так и наши изыскания, не по нашей вине опоздавшие на несколько десятилетий, уподобляются попыткам вскочить на подножку давно ушедшего поезда. В Ишиме проводили в последний путь последнего из ишимцев-ветеранов 229-й стрелковой дивизии, что преградила лучшему соединению вермахта путь к Сталинграду. С ним ушел целый мир. Только ему принадлежащее знание о событиях, которые мы пытаемся реконструировать.
В заключение этого короткого рассказа просьба: если вы знаете кого-то, ныне живущего из ветеранов 229-й СД, позвоните в редакцию.
СЛЕД КОНСТАНТИНА ПАНКОВА
Следующий сюжет нашего выпуска, первого в году, объявленном Годом истории, совершенно противоположного свойства.
В пятом томе книги «Запрещенные солдаты» мы кратко напомнили историю нашего удивительного земляка Константина Панкова, необыкновенно талантливого и самобытного художника, уроженца села Березово. Юношей он уехал учиться в Ленинград, в Институт народов Севера, где открылся и расцвел его талант. Его акварели, написанные для украшения советского павильона на Всемирной выставке в Париже, принесли ему мировую известность. А потому случилась война. Панков был призван и. пропал бесследно. Его письменная связь с женой Антониной, жившей в городе Луга, прекратилась в августе 1941 года. Нам удалось узнать только, что Панков был направлен звукоулавливателем-слухачом в прожекторный батальон 134-го зенитного артполка. На этом его след, как нам казалось, оборвался.
Но на днях в редакцию пришел тюменец Дмитрий Борисов и рассказал, что он, любитель-историк, перелистывая книгу Владимира Бешанова «Ленинградская оборона», наткнулся на ниточку, которая помогла ему пройти по дальнейшему следу Константина Панкова.
В книге шла речь о первой ленинградской военной осени, когда руководство фронта, понукаемое из Москвы, старалось любой ценой прорвать кольцо блокады. Согласно решению Ставки, избрано было направление через Невскую Дубровку на левом берегу Невы.
Сегодня на этом месте, так и не ставшем мемориальным кладбищем, покоятся останки тысяч солдат и ополченцев, погибших в бессмысленных атаках под кинжальным огнем немецких пулеметных расчетов и артиллерийских батарей. Одним из соединений, которое в течение всего ноября 1941 года пыталось пробиться через вражеское кольцо, была 177-я стрелковая дивизия полковника Вехина. Дивизия уже погибала в Лужском котле, но потом ее восстановили за счет остатков стрелковой бригады и личного состава полков ПВО. Так попал в 177-ю СД рядовой Панков.
В датированном маем 1942 года донесении о безвозвратных потерях 177-й СД сохранилась запись о Панкове Константине Александровиче (ошибка, правильно — Алексеевиче) 1910 года рождения, домашний адрес: г. Луга, ул. Заречная, дом 13, кв. 8. «Призван Смольнинским РВК г. Ленинград. Убит 9 ноября 1941 года при переправе р. Нева. Место захоронения — левый берег р. Нева, Невская Дубровка».
Точно такую же информацию и с той же ошибкой (Александрович — Алексеевич) Дмитрий Борисов нашел на 390-й странице 14-го тома ленинградской «Книги Памяти». А следом за нею еще один абзац и, судя по всему, о том же человеке.
«Панков (Манков) Константин Алексеевич, м. рожд. Омская обл., Ханты-Мансийский нац. округ, Березовский район с. Березово. Рядовой. Погиб в бою в сентябре 1941 г.»
Учитывая огромное количество ошибок, которыми изобилуют все подобные издания, и то, что погрешности лежат в максимальной близости к теме поиска, можно с уверенностью утверждать, что судьба Панкова выяснена. Правда, установить место захоронения Панкова на многослойном кладбище Невской Дубровки, наверное, невозможно.
О ВРЕМЕНИ И МЕСТЕ
Поиск, словно эстафетная палочка, передается из рук в руки. Так передавалось и известие о том, что в степях под Сталинградом найден, точнее, откопан «смертный медальон» Михаила Кушина, рядового 229-й стрелковой дивизии, призванного из деревни Щучье Ярковского района.
Сначала его подняли бойцы поискового отряда «Обелиск» из Волгограда. Потом сообщили об этом питерскому историку Юрию Власову, который исследует историю 229-й, где воевал и погиб его дед. Власов переслал информацию в Тюмень. Мы связались с Ярковским районом, и в Щучье поехал уже корреспондент газеты «Ярковские известия» Сергей Николаенко.
Удивительная штука — история. Потяни за ниточку, и столько событий, связанных с одной только семьей, откроется твоему взору. Здесь и промелькнувшая на земле, подобно краткой вспышке света, судьба самого паренька из сибирской деревушки. И трагедия семьи его сестры. Так получилась, что она вышла замуж в семью, по которой больно ударили годы репрессий. Мать ее мужа, облыжно обвиненная в 1 937 году, была сослана за Полярный круг, на Землю Франца-Иосифа, где и погибла. Лишь после войны донеслась весточка о ее смерти.
Но и на этом не кончается история, начатая солдатским медальоном. Семья, в которую пришла Анна Кушина, носила фамилию — Уженцевы. Сегодня можно найти ее в списке Героев России последнего времени. Майор Сергей Уженцев, десантник, ныне офицер одной из бригад специального назначения ГРУ Генштаба — тоже из этой семьи.
Бегло пересказанная мною, причудливо вьющаяся история напечатана в газете «Ярковские известия».
«Героизм и трагедия — вечные спутники нашего народа. Будем знать своих героев, будем помнить Михаила Кушина, паренька из деревни Щучье, захороненного в братской могиле спустя семьдесят лет после своей гибели», — так заканчивает этот рассказ Сергей Николаенко. И мне остается только к нему присоединиться.