Давай дружить, Синяя Лошадь!
Всезнающие астрологи наставляют нас: встречать год Синей Деревянной Лошади надо в длинном элегантном холодного оттенка платье в пол и в туфлях на шпильке. Вот интересно, давно ли те астрологи бывали на конюшне — на шпильках-то?
Нет, понятно, что новогоднюю ночь в конюшне проведут единицы — только заядлые конники и дежурные ветеринары. Остальные же будут праздновать дома, а то и в ресторане, где платье и туфли на высоком каблуке вполне себе уместны.
Но на мой личный взгляд, куда адекватнее было бы встретиться с Лошадкой, с которой нам предстоит провести ближайший год, в чем- то более «лошадином» — в строгом фраке, галифе, ботфортах.
Помню, 12 лет назад, в последний день перед новогодними каникулами, я подбила свой класс явиться в школу всадниками. Настоящая конноспортивная амуниция была только у меня, но одноклассники не подвели: кто-то оделся ковбоем, кто-то вместо ботфорт влез в высокие резиновые сапоги, кто-то водрузил на голову папину шляпу — вроде как котелок.
Учителя, конечно, вызвали директора, но ко второму уроку уже вся школа прониклась лошадиным предновогодним настроением, все ходили на нас смотреть. А вы говорите — шпильки!
Ну их, астрологов! Куда интереснее накануне года Лошади поговорить с человеком, который по- настоящему разбирается в теме.
Главный зоотехник тюменского ипподрома Светлана Степанова в седле сидит с. пяти лет. Хотя про седло — это для красного словца. В деревне Ишимского района, где родилась и провела свою юность Светлана Ивановна, седел почти не водилось. Лошади, в основном, использовались как рабочая сила: уголь притащить, сено.
— При школе, в которой моя мама директором работала, своя конюшня была, — рассказывает Светлана Степанова. — Как-то по осени со школьных полей на телеге картошку привезли. Потом моя бабушка выпрягла лошадку и на выпас ее повела, чтобы та погуляла, отдохнула. А я за бабушкой увязалась, и она меня, чтобы не устала идти, подкинула на лошадиную спину.
Шерстяная спина была вся мокрая (от работы-то), липкая, но такая теплая, мягкая и удобная, что после верховой прогулки маленькую Свету силком пришлось стаскивать «с небес» на землю.
— А мне вот в деревне, на каникулах, всегда запрещали к лошадям подходить — как бы не укусили, не лягнули, не наступили, — говорю я Светлане Ивановне. — А тут сама бабушка внучку не побоялась на лошадь усадить!
— Так бабушка-то у меня была женой офицера царской армии, который в кавалерии служил и своих орловских рысаков держал! — отвечает она. — Так что, можно сказать, любовь к лошадям — это у меня наследственное.
А еще эта любовь предопределена судьбой. Родилась Светлана Степанова в год — вот именно! —
Лошади. В конце марта будет отмечать свой 60-летний юбилей.
Пока мы гуляем по ипподрому (то останавливаясь посмотреть на рысаков, запряженных в спортивные сани и бегущих по большому кругу, то заглядывая в конюшни), Светлана Степанова рассказывает, что знает многих конников, которые тоже родились в год Лошади. Да что там люди! На ипподроме есть два орловских рысака, Красноярск и Диксон, которые сами себе — талисманы. Им в грядущем году как раз исполняется двенадцать.
Рыжего Диксона привезли на ипподром с Шадринского конного завода, как только отлучили от кобылы-матери, так что он в Тюмени практически с самого рождения.
Фотокамеры стесняется, на чужаков смотрит подозрительно, жмется к Светлане Степановой.
Зато белый жеребец по соседству в год Лошади хоть и не рожден, но звезда! Бьет копытом, ржет — просит внимания и. сухарик. На двери его денника мелом написана кличка — Едок. Ну, все понятно.
— Да нет — он у нас не обжора, — улыбается Светлана Ивановна. — Кличка лошади не всегда соответствует ее характеру. Имя лошадям придумывают по следующему принципу: берут букву из клички матери и букву из клички отца. И фантазируют! Вот иногда и получаются необычные, а то и смешные имена.
А жеребятам, которые вот-вот должны появиться у кобыл Артемиды и Вилларии, имена еще не придумали. Узи-то лошадям не делают, неизвестно, кто появится на свет — мальчик или девочка. Хотя обитателям ипподрома уже так хочется это узнать — знаменательного события они ждут давно. Кобылы вынашивают свое потомство по 11 месяцев, а некоторые и целый год жеребые могут ходить.
Зато в этот период они добрые, умиротворенные, мечтательные. Вон, гуляют парочкой в зимней леваде — им сейчас полезен свежий воздух.
— Ой, зато потом — после родов, к ним лучше и не подходи, — говорит Светлана Ивановна. — Лошади свое потомство почище хищников защищают. Знаете, как кобылы отбивают жеребят от волков? Сгоняют детей в кучку, сами становятся в кружок к ним мордами и лупят задними копытами нападающих волков. Насмерть забивают. Вот он какой — лошадиный материнский инстинкт!
Но сейчас крутобокие мамаши вполне спокойны. Артемида лижет шершавым языком мою ладошку, пуская белый пар из бархатных ноздрей. Этот год для нее и для Вилларии очень ответственный. И кем-то станут их дети? Чемпионами? А может просто чьими-то любимцами, которые украсят и в корне изменят человеческую жизнь?
Светлана Степанова и по сей день помнит самую любимую свою лошадь, которая изменила ее жизнь. Это вороной Брейк, английской скаковой породы. Несколько лет Светлана Ивановна выступала на нем, занимая призовые места.
— Хотя спорт для меня не главное, — говорит моя собеседница. — Так получилось, что смыслом моей жизни стала работа. Работа с лошадьми. Сейчас верхом сажусь только для души — кружок- другой проехаться.
Главный зоотехник ипподрома принимает всех вновь прибывающих в конюшню скакунов и рысаков, берет у них кровь на анализ, проводит испытания лошадей, ведет на каждого свой паспорт. И по имени знает каждого — не только ипподромовских (их, государственных, здесь сейчас 15 голов), но и частных.
— Вклад, Спартак, Путь, Фактор! — как какое-то заклинание вдруг восклицает Светлана Ивановна. — А ну, прекратите хулиганить!
Четыре молодых орловских рысака замирают на месте в тех позах, в которых их застал грозный окрик зоотехника. Правда, это ненадолго. Выпучив глаза, они снова бросаются в драку: кусаются, толкаются, отчаянно бьют друг друга копытами куда придется.
— Может их это, по разным левадам развести? — с опаской спрашиваю я у Светланы Ивановны.
— Да дурачатся они — жизни радуются! — успокаивает она. — Это я их так, для порядка одернула. Пусть, пока время есть, веселятся. Вот исполнится им через шесть месяцев по два года, начнется у них спортивная трудовая жизнь. Все, уже не забалуешь.
Загадка, которую так никто и не разгадал
— Астрологи говорят, что предстоящий год — год Синей Лошади. Бывают такие в природе?
— Если только краской облить, — смеется Светлана Степанова. — А так — нет, не видела. Розовые вот есть — это альбиносы, у них кожа розовая сквозь светлую шерсть просвечивает. Посмотрите, эта масть тоже красивая — буланая.
Мимо нас проходит буланый Дукат — шерсть, словно светлый песочек на пляже, а грива и хвост — черные. Красавец!
— А можно по масти лошади определить ее характер? — спрашиваю я.
— Нет — ни по масти, ни по породе. Каждая лошадь уникальна — никто ее натуру еще не разгадал. Нам только кажется, что мы многое знаем о лошади. На самом же деле — знаем мы о ней только то, что она позволяет узнать. Вот как, например, лошади узнают своего хозяина? По запаху, звуку шагов, внешности? Неизвестно! На каком- то интуитивном уровне. Я еще, бывает, только к двери конюшни подойду, а мои лошадки начинают петь на все голоса. Давайте попробуем.
Светлана Степанова приоткрывает тяжелую железную дверь, из- за которой сразу же разносится разноголосое приветственное ржание. Так они встречают не всех, а только тех, кого сами себе выбрали в друзья.
***
фото: Светлана Ивановна Степанова и орловский рысак Диксон, оба родились в год Лошади;Дукат — хоть и не синего цвета, но тоже очень красивой масти, буланой;движение на ипподроме никогда не останавливается.