В каждом человеке ищет добро
На прием к психологу исправительной колонии N1 Юлианне Савицкой приходят рецидивисты, у которых за плечами по несколько «ходок» за тяжкие преступления. Ее задача -найти в их душах что-нибудь доброе и светлое.
И она в этом преуспевает. В ноябре Юлианна Савицкая заняла первое место в профессиональном конкурсе среди психологов тюменских исправительных учреждений. Отправляясь на интервью с победительницей, я никак не ожидала, что увижу перед собой не умудренную жизненным опытом женщину в возрасте, а недавнюю выпускницу университета. В прошлом году Юлианна Савицкая окончила факультет психологии ТюмГУ.
— Это что, мечта такая была -сразу после учебы попасть в… колонию? — полушутливо спрашиваю я у Юлианны
Но девушка отвечает очень серьезно:
— Да. Я всегда мечтала работать в правоохранительных органах. Поэтому когда на четвертом курсе мне предложили производственную практику в психологической лаборатории исправительной колонии, я согласилась не раздумывая. И, защитив диплом, вернулась сюда на должность вольнонаемного психолога.
— Наверное, первое время вы ходили по колонии, как по минному полю? Все-таки это не самое обычное место работы для психолога…
— Конечно, поначалу я очень осторожничала. Но чтобы боялась — такого не было. Наоборот, испытывала интерес к той стороне жизни, которая передо мной открылась и о которой я раньше мало знала. К обстановке и к своим новым подопечным я привыкла довольно быстро. В том числе, благодаря помощи своих коллег-психологов из лаборатории и оперативных работников колонии, которые подсказывали мне: каких слов заключенным лучше не говорить, какой и с кем тон выбрать для общения… Ведь тогда у меня были только теоретические знания, из учебников, а у них — огромный практический опыт. А к опыту я отношусь с большим уважением.
— За те полтора года, что работаете здесь, уже накопили свой личный опыт?
— Думаю, что да. Своей первой профессиональной победой считаю тот момент, когда осужденные стали по собственной воле приходить ко мне на прием — за советом. Вот тогда я поняла, что не зря здесь работаю, что по-настоящему нужна людям.
— По какому поводу просят советы чаще всего?
— Как и любых других людей, осужденных волнует, в первую очередь, личная жизнь. Проблемы в семье — с родителями, женами, детьми… Был случай, когда один мой подопечный — уже взрослый мужчина — расплакался на приеме. Он рассказывал о своей больной маме, за которую очень переживает.
— Наверное, приходится видеть и «крокодиловы слезы»? Как отличаете их от настоящих?
— У меня есть свои приемы. Не универсальные, конечно, а индивидуальные — для каждого случая, для каждого человека. А есть ситуации, в которых очевидно, что заключенный лукавит. Например, я могу поверить «первоходу», что он оступился. Но когда про «оступился» тебе говорит человек, скажем, с девятой судимостью, то это, по меньшей мере, странно. И вызывает скепсис.
— О чем еще хотят разговаривать осужденные с психологом?
— О свободе. «А как там, на свободе?» — это самый распространенный вопрос. Особенно актуален он для тех, кому скоро освобождаться. Обычно такой разговор получается очень непринужденным: я рассказываю осужденным о последних изменениях в городе, о каких-то новостях — российских, мировых. Собственно, они и сами за ними могут следить — смотреть новости по телевизору, читать о них в газетах. Я всегда настаиваю на том, чтобы заключенные не тратили здесь время впустую, а использовали его для саморазвития. Иначе долгожданный выход на свободу может стать большим стрессом. Особенно для тех, кто отбыл в колонии долгий срок.
— Через психолога в колонии проходит каждый осужденный?
— Да — когда поступают из следственного изолятора или приезжают из другой колонии этапом, когда подают ходатайство об условно-досрочном освобождении. А могут и сами попроситься на прием, для этого подают заявление, которое мы должны отработать в течение трех дней.
— Но не каждый, наверное, настроен на доверительные беседы с психологом. Что делать, если собеседник замыкается и отказывается разговаривать?
— Я задаю самые простейшие вопросы из анкеты, на которые он обязан ответить: имя, фамилия, год рождения, статья. А потом перехожу на другие темы. Взять и замолчать осужденный уже не сможет, раз начал разговаривать.
— Бывали такие моменты, когда чувствовали: психологическая проблема, о которой рассказывает подопечный, настолько серьезна, что вы просто не сможете ее разрешить?
— Нас учили в университете: «никогда не расковыривай то, что не сможешь заковырять обратно». Если я понимаю, что проблема слишком сложная для меня, я не рискну заниматься ей в одиночку, а обращусь к более опытным коллегам. Так бывало. И это нормальная рабочая ситуация.
— От суицидов приходится отговаривать?
— Да.
— А какие причины суицидальных настроений?
— Часто — несчастная любовь, разлад в семье. Не знают, как, находясь на расстоянии, сохранить отношения. Боятся, что дети за время их отсутствия вырастут не такими, как им хотелось бы, а то и вовсе пойдут по их стопам. Все это пугает человека, изолированного от окружающего мира.
— Я знаю, что в психологической поддержке нуждаются не только заключенные, но и сотрудники колонии. Что тревожит их?
— Рано или поздно у каждого из них накапливается усталость -работа-то непростая. Сотрудники приходят к психологу просто поговорить о чем-нибудь, отвлеченном от службы. Иногда, чтобы психологически восстановиться, им
достаточно посмотреть видеозапись с красотами природы, послушать расслабляющую музыку.
— А родственники осужденных приходят? И с какими вопросами?
— Приходят. Чаще всего с вопросом: «Как жить дальше?»
И Юлианна Савицкая рассказывает. Говорит, что еще несколько лет назад, наверное, не могла бы ответить на этот вопрос — слишком сложный он, слишком больной. А сейчас усвоила для себя и другим объясняет: жить стоит, что бы ни случилось.
… — И вот прям в каждом, даже отъявленном преступнике, есть что-то хорошее? — спрашиваю я у нее напоследок.
— Если глубоко копать, то — да. Я стараюсь это делать. Иногда тот факт, что в человеке больше хорошего, чем плохого, становится неожиданностью даже для него самого. Есть вероятность, что после такого открытия он изменит мировоззрение. По крайней мере, я на это каждый раз искренне надеюсь.
***
фото: Юлианна Савицкая.