Поживем, пока еще не все цветы высажены!
В 1957 году тюменская ГАИ, куда пришла секретарем-делопроизводителем Елена Ковязина, имела в наличии мотоцикл и две машины, одна из которых — «Победа» — для начальника.
— А когда я маленькой была, автомобиль вообще диковинкой считался. Если у себя на улице Пристанской увидим его, то бежим вслед всей толпой, пока сил хватит. А сейчас машин вон сколько — и в ГАИ, и в городе! — говорит Елена Дмитриевна. — Может, и еще больше стало? Я в последнее время редко из дома выхожу, из окна только на улицу выглядываю…
Не мудрено. Вчера Елену Ковязину, ветерана Великой Отечественной войны и ветерана правоохранительных органов, поздравляли с 95-летием. Кто пришел на скромный тихий праздник? Нынешние сотрудники ГИБДД, где до пенсии работала Елена Дмитриевна, и ее бывшие коллеги.
— А больше кто? Детей нет. Пять братьев у меня на фронте погибли, еще двое — уже после фронта. Десять лет назад мужа схоронила, а совсем недавно — сестру, — вздыхает моя собеседница. — Я всех пережила.
Елена Дмитриевна говорит, что несколько лет назад к ней уже приходили корреспонденты, спрашивали: считает ли она себя счастливой?
— Не помню точно, что тогда ответила, но сильно задумалась. А сейчас без сомнений отвечаю: конечно, я счастливый человек! И счастливая женщина — я же практически всю жизнь в мужском коллективе проработала!
Елена Ковязина заговорщицки подмигивает нам с фотокорреспондентом Катей из-за толстых стекол своих больших очков.
Со смехом рассказывает, как не хватало женских кадров в милиции в 1937-м году. Тогда в городском УВД работали всего три представительницы прекрасного пола: уборщица, бухгалтер и машинистка — Елена Ковязина (тогда еще Леночка).
— Я набирала на печатной машинке обвинительные заключения, другие документы.
— Ну, какие? — спрашиваю я. — Интересно же!
— Ага, все вам расскажи, — улыбается собеседница. — Это же милиция все-таки! Хотя кое-что расскажу. Иногда коллеги-мужчины просили меня провести… досмотр задержанных женщин. Им-то, по правилам, женщин досматривать нельзя.
Однажды в отдел привели цыганку, которую заподозрили в краже. Награбленное, предположительно, та спрятала под многочисленными юбками. И что в таком случае делать патрульным? Вот они и обратились смущенно к Леночке-машинистке — за помощью.
— Я захожу в комнату, где задержанная находится, а у нее из-под юбок курица краденная выскакивает! Представляете!
В общем, начала та цыганка жалобить машинистку, предлагала даже золотые украшения, чтобы та отпустила. Но характер у молоденькой девушки был, пожалуй, потверже, чем у иного милиционера. Никаких «подарков» на службе она не принимала.
… — А как на фронт-то попали? — спрашиваю я во время паузы, когда Елена Дмитриевна, улыбаясь, погрузилась в воспоминания.
— Что? На фронт? — рассеянно переспросила она. — Так ведь курсы медсестер окончила, дура! Ой, вы только это не пишите!
Хохочет. Смеемся и мы с Катей. Настолько по-хулигански и по-девчачьи это прозвучало из уст 95-летней женщины.
Наверняка именно так она и думала, когда сразу по окончании курсов (пошла-то на них так, ради интереса) объявили войну. Новоиспеченной медсестре Ковязиной пришла повестка в военкомат. А потом ей обрезали толстую косу и сказали, что она уже не девушка, она — солдат!
Провой ну она рассказывать не любит. Говорит: вон лучше посмотрите, какие я салфеточки вязала и какие картины вышивала, пока глаза хорошие были.
Картины по стенам маленькой квартирки висят, и правда, красивые, только засмотреться!
— А все-таки, что война? — спрашиваю я, рассматривая русскую тройку, аккуратно вышитую крестиком.
— А что война? Однажды мы с девчонками в комендатуре оказались. Из-за того, что вышли в город без увольнительной, — рассказывает Елена Дмитриевна. -Нам пилотки нужны были новые, вот мы и попросили командира ненадолго часть покинуть, тогда в Новосысоевке мы были. Он не стал увольнительные выписывать. Потом сам нас из комендатуры вытаскивал. Такие случаи дольше всего и хранятся в памяти. А другое, как у всех медсестер в войну: раненые, раненые, раненые.
Практически всю войну Елена Ковязина была на Дальнем Востоке. Домой вернулась не сразу после Победы, а в 1947-м году. И опять — в правоохранительные органы, хотя признается, что мечтала о работе поспокойнее. Набегалась на фронте. Но, видимо, судьба такая. О чем сейчас не жалеет.
— Ой, сколько хороших людей со мной работало! — говорит она. -Я вообще людей люблю. Жалею только, что сейчас все мы как-то не дружно живем, не так, как раньше. Я-то не жалуюсь, у меня друзей много. А вот другие как? Молодые особенно. Сейчас же в домах никто никого практически не знает, во дворах — тоже.
Сама же Елена Дмитриевна, по старой доброй привычке, со своими соседями дружит. И они ей очень помогают: кто мусор предложит выкинуть, кто — в магазин сбегать, кто — скорую вызовет. Да, такая услуга в возрасте Елены Дмитриевны просто неоценима.
Хотя так сразу и не скажешь. Планов на будущее у юбилярши -хоть отбавляй! Самые ближайшие: высадить на балконе рассаду, цветы. Их там было много, но, пока лежала в больнице, все повяли. Сейчас нужны новые.
Приглашает нас зайти летом, посмотреть на буйство зелени в ее мини-оранжерее.
— А что еще хотите? — спрашиваю юбиляра.
— Еще? Пожить бы подольше.
***
фото: Елена Ковязина.