Бывшие «сидельцы» из Антипино
На прошлой неделе Тюмень встряхнуло от известий о тяжких преступлениях, совершенных людьми, не так давно освободившимися из мест лишения свободы.
Двое насмерть забили в надземном переходе прохожего. Еще один в неадекватном состоянии ходил по улице и размахивал ножом, ранил двух человек.
Когда их личности были установлены, стали известны и некоторые подробности прошлой жизни этих людей. Двое уже сидели за групповое преступление. Тот, что с ножом, — отбывал наказание «по малолетке», за кражу.
«Все понятно! Зэки же!» — моментально отреагировала общественность. Прозвучало как приговор.
… — А вы считаете, тюрьма перевоспитывает? — спрашиваю я у старшего участкового отдела полиции N 3 Сергея Чиркова, пока мы едем к его «подучетникам», как раз бывшим «сидельцам». — Или зэк — это клеймо на всю жизнь?
— Однозначно ответить на этот вопрос трудно, все зависит от человека. Честно признаюсь, что я не могу стопроцентно поручиться ни за одного гражданина из тех, что стоят на учете по нашему участку как бывшие заключенные. Однако за время своей работы я встречал многих, которые действительно изменились после колонии. «Насиделись», как они сами говорят. И возвращаться обратно у них желания нет, — отвечает он.
В поселке Антипино, где Сергей Чирков работает участковым, живут около девяти тысяч горожан. Примерно двадцать пять из них имели нелады с законом и в прошлом году вышли на свободу. Не все с чистой совестью, надо заметить.
— Двое не продержались на воле и нескольких недель, — рассказывает участковый. — Снова совершили преступление. Один — разбой, другой — грабеж. После задержания я разговаривал с одним из них, спросил: «Почему не жилось-то спокойно?» Он ответил: «А скучно что-то стало, я от свободы совсем другого ожидал». Он ожидал большего! Того, что здесь у него будет все и сразу! Высокие заработки, дорогая машина. И ничего для этого делать не надо. Но так не бывает.
Чтобы хоть как-то скрасить невеселую, на их взгляд, жизнь, те парни стали пить. Собственно, и преступления-то совершили по пьянке, не преследуя никакой определенной цели.
— Ну, и полиция, конечно, здесь недоработала. Они прошли через все патрули пьяными. Если бы их задержали за появление в общественном месте в нетрезвом виде, составили протокол, может, дальше бы они уже и не пошли. Не сделали того, что в итоге сделали.
Чирков к своим подопечным относится строго. Если бывший заключенный злоупотребляет алкоголем, значит, к законопослушной жизни он не готов.
— Некоторым освободившимся из мест лишения свободы, даже если просидели они до самого конца срока, суд назначает административный надзор, — поясняет Сергей Чирков. — Требования к таким гражданам практически одинаковы: в течение определенного времени они не могут принимать участия в массовых мероприятиях, обязаны устроиться на работу, приходить на отметку к участковому, должны находиться дома с 22.00 до шести утра. Но есть и те, за которыми надзор не устанавливают, но мы все равно за ними присматриваем и, в случае чего, сами можем выступить с ходатайством о надзоре.
Так было, например, с Евгением, который возвратился в Антипино после шести лет колонии. Несколько раз после этого его ловили на улице пьяным, теперь тоже ходит под надзором, является к Чиркову трижды в месяц. Сам участковый может прийти к Евгению в любое время.
— Да я и не против, — разводит руками парень, выйдя к нам навстречу из квартиры на лестничную площадку. — Надо, так надо. Это меня поначалу почему-то понесло. А сейчас все, завязал! Дом, семья, работа. Проверяйте — мне скрывать нечего.
Сергей Чирков на «подучетника» смотрит строго. А когда выходим из подъезда, смягчается, говорит, что Евгений, действительно, «парень домашний», хлопот соседям и полицейским не доставляет. В колонии получил четыре профессии, так что и с работой у него при желании все будет в порядке.
Это «при желании» — пожалуй, самое ключевое понятие в жизни любого бывшего заключенного.
— Сколько раз мне приходилось слышать: «Да кто ж меня на работу возьмет! Кому я такой нужен, с судимостью», — говорит Чирков. -В таких случаях я сразу набираю телефоны организаций, которым требуются грузчики, разнорабочие, строп аль щи ки . Сп раш и ваю: «Возьмете такого-то?» Они говорят: возьмем, главное, чтобы человек работал.
. Сергей оправдывает свою безработицу именно надзором. Говорит, что жить в таких жестких рамках невозможно.
— А если я вахтовым методом устроюсь работать, как буду к участковому ходить? — спрашивает он. — Поэтому я подал кассационную жалобу, считаю, что три года надзора после отбытого реального наказания — это слишком много.
Если бы только рвение Сергея к свободной жизни диктовалось его желанием спокойно работать, проблем бы никаких не было. Однако у Чиркова по этому поводу есть некоторые сомнения — слишком уж специфичный круг общения у Сергея. Практически все — из числа бывших заключенных, тех, кто воспитывался в те времена, когда в Антипино орудовала известная на весь город банда. Взяли эти парни от тех времен не самое лучшее.
Хотя есть и другие примеры, говорит Сергей Чирков. Бывшие «сидельцы» часто делятся с «гражданином начальником» своими впечатлениями о новой, вольной жизни, в которой много чего переменилось за время их отсутствия. Изменился город, изменились люди, выросли дети.
— Один бывший заключенный рассказывал мне со счастливой улыбкой, что сын его узнал и назвал «папой», — улыбается Чирков. — Надеюсь, что больше ему не захочется расставаться со своим сыном.