Сталин и дела врачебные
Окончание. Начало в N 39.
Сразу же после съезда, сформировавшего новую структуру партийного руководства, Сталин стал ускорять проведение репрессивной кампании, известной в последующем как «дело врачей-вредителей».
В ноябре и декабре 1952 года наиболее частыми посетителями кремлевского кабинета Сталина были министр госбезопасности С.Д. Игнатьев и другие работники этого ведомства. Среди них — генерал П.А. Судоплатов. В изданных в 90-е годы воспоминаниях он отметил: «Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее».1
Медицинских осмотров Сталина уже никто не проводил, его личный врач Виноградов был в 1952 году арестован и ждал в тюрьме расстрела.
Обычно считается, что «дело врачей-вредителей» было начато письмом врача-кардиолога Кремлевской больницы Л.Ф. Тимашук о неправильном лечении члена Политбюро А.А. Жданова. Это не совсем верно. Н.С. Хрущев в своем секретном докладе на XX съезде КПСС в феврале 1956 года исказил существо этой проблемы.
«Давайте также вспомним, — заявил Хрущев, — «дело врачей-вредителей» (оживление в зале). На самом деле не было никакого «дела», кроме заявления женщины-врача Тимашук, на которую, по всей вероятности, кто-то повлиял или же просто приказал (кстати, она была неофициальным сотрудником органов государственной безопасности) написать письмо Сталину, в котором она заявляла, что врачи якобы применили недозволенные методы. Для Сталина было достаточно такого письма, чтобы прийти к немедленному заключению, что в Советском Союзе имеются врачи-вредители. Он дал указание арестовать группу видных советских медицинских специалистов».2
В действительности все обстояло иначе. Письмо Тимашук, адресованное не Сталину, а начальнику управления охраны МГБ СССР Н.С. Власику, было направлено 29 августа 1948 года. Оно касалось диагноза, поставленного Жданову, и было вполне обоснованным, учитывая то, что Жданов был тогда еще жив.
История этого письма была очень простой. 28 августа 1948 года у Жданова, отдыхавшего в санатории ЦК ВКП (б) на Валдае, произошел сердечный приступ. Ранее, в конце 1941 года, у Жданова был инфаркт, и его проблемы с сердцем не являлись новыми. Тимашук срочно вызвали из Москвы для снятия кардиограммы и установления диагноза. Предварительное заключение других врачей определило лишь сердечную недостаточность. Электрокардиограмма, сделанная Тимашук, указывала на обширный инфаркт и предполагала строгий постельный режим. Однако начальник лечебно-санаторного управления Кремля П.И. Егоров, главный кардиолог В.Н. Виноградов, профессор В.Х. Василенко и лечащий врач Жданова Г.И. Майоров отказались признать диагноз Тимашук и изменить режим больного, разрешавший его прогулки и просмотр кинокартин. Тимашук писала, что ее диагноз обоснован, прилагала копию электрокардиограммы для нового консилиума и предупреждала, что без постельного режима «исход может быть трагическим».3
Диагноз Тимашук не был зафиксирован в истории болезни. Через два дня, 31 августа 1948 года, встав с кровати для посещения туалета, Жданов умер. Результаты вскрытия подтвердили диагноз Тимашук, но не были включены в официальное коммюнике о болезни и смерти Жданова. Тимашук в этом медицинском конфликте была, безусловно, права. Другие врачи совершили ошибку.
Одни историки считают, что никаких немедленных заключений Сталин не делал, и неизвестно даже, знал ли он в 1948 году о письме Тимашук или нет. Другие, ссылаясь на архивные документы ФСБ и воспоминания ветеранов госбезопасности, утверждают, что Сталин, «прочтя внимательно письмо, заметно помрачнел и вернул его министру МГБ В.С. Абакумову со словами, того удивившими: «Возможности современной медицины ограничены, а с ними и возможности врачей. Доктора тоже люди, и по поводу одной и той же болезни у них могут быть различные мнения. Что же касается этой женщины, то сами врачи утверждают, что кардиограмма — это как Библия, которую толковать может каждый по-своему. И притом каждый будет прав. Так что давайте оставим это дело. Какой бы результат от проведенного нами расследования ни получился, вернуть человека мы все равно не сможем». Сталин как-то безнадежно махнул рукой».4
О Тимашук вспомнили в августе 1952 года после того, как по распоряжению Сталина арестовали его личного врача профессора Виноградова. Ее письмо, хранившееся в МГБ, легло в основу дела «врачей-вредителей». Тимашук вызвали в следственную часть по особо важным делам МГБ и попросили подробно описать обстоятельства смерти Жданова. 20 января 1953 года Тимашук пригласил к себе в Кремль секретарь ЦК КПСС Г.М. Маленков и от имени товарища Сталина и советского правительства поблагодарил за бдительность.
На следующий день, 21 января, в очередную годовщину смерти В.И. Ленина, в центральных газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР: «За помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц, наградить врача Тимашук Лидию Федосьевну орденом Ленина». Она стала самым популярным человеком в стране.
Арестовали знаменитых врачей М.С. Вовси, М.И. Певзнера, Б.С. Преображенского, В.Н. Виноградова, Б.С. Левина, И.Г. Лембергского, Н.А. Шерешевского, С.Е. Карпай, П.И. Егорова, В.Х. Василенко, Б.И. Збарского. Всех обвинили в том, что по заданию иностранных разведок «стремились при лечении руководителей партии и правительства сократить их жизнь».5
Спор из-за медицинского диагноза стал поводом для всесоюзной кампании по выявлению убийц в белых халатах — «изуверов-врачей». Дело сразу приобрело антисемитский характер, поскольку большинство арестованных были евреи. Страну охватила настоящая истерия, и Тюмень не стала исключением. Люди отказывались лечиться и принимать лекарства. Каждый врач был под подозрением.
Все это лишь усугубляло патологическую подозрительность Сталина, его страх перед покушениями. О намерениях Сталина отказаться от перспективных медицинских научно-образовательных проектов, научных исследований и экспериментальных разработок свидетельствует его разговор с академиком, Героем Социалистического Труда, министром здравоохранения СССР Е.Н. Смирновым незадолго до 13 января 1953 года.
«Мы гуляли по парку, разговаривали. Сталин, показывая на разные деревья, рассказывал, какого ухода они требуют. И вдруг без всякого перехода спросил:
— Товарищ Смирнов, вы знаете, какой врач лечил Димитрова и Жданова?
— Знаю, — ответил я и назвал фамилию.
— Странно. Один врач лечил -и оба умерли.
— Товарищ Сталин, врач-то здесь не виноват.
— Как это «не виноват»?
— Я интересовался историей болезни Георгия Димитрова, патологоанатомическим заключением. Смею вас уверить, ничего нельзя было сделать. Кстати, я сам рекомендовал Жданову этого врача. Считал его образованным и тактичным человеком, квалифицированным специалистом.
Сталин промолчал. Но я почувствовал, что вряд ли убедил его. Он и всегда-то отличался подозрительностью, а к концу жизни черта эта стала почти патологической».
Чем тут было крыть известному академику, если еще более авторитетному ученому Г.Ф. Ланге вождь как-то сказал:
— Врачи не умеют лечить. Вот у нас в Грузии много крепких столетних стариков. Они лечатся сухим вином и надевают бурку.6
Сталин хотел при организации здравоохранения ограничиться оказанием населению фельдшерско-акушерской помощи и широким использованием традиционных лечебных средств и методов, схожих со знахарством.
13 января 1953 года в «Правде» появилось сообщение ТАСС: «Некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались профессор Вовси М.С., врач-терапевт; профессор Виноградов В.Н., врач-терапевт; профессор Коган М.Б., врач-терапевт; профессор Егоров П.И., врач-терапевт; профессор Фельдман А.И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я.Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А.М., врач-невропатолог; Майоров Г.И., врач-терапевт.
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова. Врачи-преступники старались вывести из строя маршала Василевского А.М., маршала Говорова Л.А., маршала Конева И.С., генерала Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы…»7
Только смерть Сталина, последовавшая 5 марта 1 953 года, спасла авторитетных врачей (37 человек) от расправы, а советскую медицинскую науку, здравоохранение и высшее медицинское образование — от деградации.
Кстати, первая группа врачей, в которую входили новый министр здравоохранения СССР А.Ф. Третьяков, профессор П.Е. Лукомский, главный терапевт министерства, профессора-невропатологи Р.А. Ткачев и И.Н. Филимонов, а также терапевт В.И. Иванов-Незнамов, допущенные к больному Сталину утром 2 марта, быстро и без разногласий установили диагноз — «массивное кровоизлияние в мозг, в левое полушарие, на почве гипертонии и атеросклероза мозговых артерий». Кровяное давление у больного в лежачем положении было 220/110, на опасном уровне даже для молодого человека.
Врачей проинформировали о том, что инсульт у Сталина с потерей сознания и параличом произошел в ночь на 2 марта. Врачи попросили срочно привезти медицинские документы Сталина из Кремлевской больницы. Они не знали, что эти документы уже уничтожили по распоряжению самого больного. На всей даче не удалось найти самых примитивных лекарств. Среди многочисленной обслуги не было даже медицинской сестры.
«Хотя бы медсестру завели под видом одной из горничных или врача под видом одного из полковников, — воскликнул один из удивленных врачей во время кон-си ли ума, — ведь человеку 73 года».
В течение всего дня 2 марта прибывали все новые и новые светила из Академии медицинских наук, а к вечеру — даже группа по реанимации. Но возможности медицины для больного в таком состоянии ограничены. Главные усилия ученых медиков были направлены на то, чтобы снизить кровяное давление и стимулировать работу сердца. Берия и Маленков поставили для врачей нелепые условия — каждая лечебная процедура должна быть предварительно доложена дежурным членам партийного руководства и одобрена ими.
На утро 3 марта был назначен расширенный консилиум, который по требованию Маленкова должен был дать официальный прогноз. Заключение консилиума единодушно: смерть неизбежна.8
3 апреля 1953 г. Президиум ЦК КПСС отменил Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Тимашук «как неправильный, в связи с выявившимися в настоящее время действительными обстоятельствами». Тогда же было принято решение о прекращении судопроизводства по делу «врачей-вредителей» как сфабрикованному и об освобождении из-под стражи и реабилитации 37 обвиняемых по этому делу. Многие врачи вздохнули с облегчением.
1) Судоппатов П.А. Разведка и Кремль. М.: Гея, 1996. С. 389.
2) Хрущев Н.С. Воспоминания. М., 1999. С. 127, 389.
3) Цель была спасти жизнь больного: Материалы доктора Тимашук// Источник. 1997. N 1. С. 3-16.
4) Смыслов О.С. Генерал Абакумов. Палач или жертва. М.: Вече, 2012. С. 347.
5) Пихоя Р.Г. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны, 19451985. М.: АСТ, 2007. С. 207.
6) Смыслов О.С. Указ. соч. С. 389.
7) Пихоя Р.Г. Указ. соч. С. 215.
8) Медведев Ж А., Медведев РА. Указ. соч. С. 42.