Семейные рецепты ДОКа
Лист ДСП, сформированный из опилок, но еще не попавший под пресс, выглядит настолько аппетитно, что хочется… съесть кусочек. На ДОКе «Красный Октябрь» даже термин такой есть — «съесть бревно».
Правда, относится он не к людям, а к немецкому оборудованию Hombak, что превращает дрова в стружку. С биржи технических дров (осина, некондиционная береза, «толстокожее» и подгнившее дерево) в агрегат поступают бревна, а Hombak своими острыми зубами перемалывает их в опилки.
Зимним, сумрачным утром площадка завода выглядит немного пугающе. Из высоких труб парит влага сушащегося дерева, а в цехе витает в воздухе мелкая, невидимая пыль, покрывая изображение легкой пеленой… К счастью, во время нашего визита на заводе чистили машину и меняли ножи, а то к картинке добавился бы и оглушающий звук распиловки — пришлось бы затыкать уши, перекрикивать шум.
А так наладчик Павел Карпов, орудующий в машине, спокойно объясняет, что ножи меняют примерно раз в смену, в остальном процесс автоматизирован, и ручного труда нет. Не то, что много лет назад, когда еще ребенком он приходил на ДОК к родителям и вместе с друзьями бегал по бирже.
После Hombak?a измельченное дерево поступает на сортировку. Огромное многоярусное сито трясется из стороны в сторону над нашими головами, внутри него, как мука, просеивается мелкая и крупная стружка и по элеватору поступает к местным «поварам».
Светлана Ваганова, действительно, больше десяти лет проработала в заводской столовой, но не поваром — кассиром. Потом столовая закрылась, и она перешла на производство.
— Здесь работать легче, — рассказывает женщина. — В столовой я сидела, только набирала вес. В цехе наоборот — скидываю!
В ее обязанностях — следить за работой смесителя, который добавляет в стружку смолу, чистить его, проверять однородность «теста». Если надо, то помогать машине руками. Смол добавляется совсем немного, опил так и остается рассыпчатым. В таком виде он поступает на формовочную машину, где и получается тот «вкусный», слоеный «торт».
В середине изделия — крупная стружка, сверху и снизу — мелкий опил. И на ощупь, и по внешнему виду плита — натуральный торт с песочной присыпкой. Добавьте к этому своеобразный древесный запах, и можно подбирать слюнки.
За тем, чтобы ковер был равномерным, а в верхнем слое не было крупных включений (иначе после ламинирования на поверхности появятся неровности), следит оператор пресса. Эта профессия — из самых ответственных на заводе. Не случайно Валерий Бучельников — один из старожилов комбината, его стаж составляет 36 лет!
Он отправляет изделие в 20-этажный горячий пресс-печку. Готовые плиты шлифуют и отбирают по сортам. Затем в лаборатории испытывают на разрыв и излом, делают фракционный анализ.
Пока мы находимся в лаборатории Гульнары Хохолиной, заходит речь о трудовых династиях комбината. Действительно, к кому из рабочих мы ни обратились бы, обязательно окажется, что здесь работали их родственники. Оператор Валерий Бучельников встретил здесь жену. К счастью, говорит он чуть шутливо, всю жизнь они «проработали на разных участках».
У Гульнары Хохолиной на комбинате трудились папа, мама и бабушка. Ее сыну только 15 лет, но начальник цеха ДСП Сергей Крамаренко говорит, что обязательно пригласит его работать на «Красный Октябрь» — разумеется, когда настанет время.
Благодаря преемственности, работники комбината не только хранят традиции, но и знают, каково было работать раньше. Например, старые смолы пахли так, что текли не слюнки, а слезы из глаз.
— Еще пять лет назад в цехе невозможно было свободно дышать, — рассказывает начальник производственно-технической службы Ольга Квятковская. — Через несколько минут одежда пропитывалась этим запахом насквозь. Сейчас мы сотрудничаем только с теми производителями, что имеют сертификации по европейским стандартам — в их смолах минимальное содержание формальдегида. Иначе мы просто не смогли бы продавать мебель!
Ольга Сергеевна, кстати, тоже продолжательница семейных традиций. На комбинате много лет назад работал ее дедушка.
***
фото: Завод ДСП;Валерий Бучельников;Слоеный пирог из стружки;Светлана Ваганова