Девочка с нашей улицы
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. И каждая очередная юбилейная дата словно требует от нас еще раз вглядеться в прошлое.
Не только для того, чтобы покрепче запомнить, а для того, чтоб получше понять. Не только сам эпизод боевого прошлого, но и само прошедшее Время, то большое, что мы называем — Эпоха. Попытка — не пытка. Можно перечитать прежние документы. Можно поискать новые, которые становятся, с помощью оцифровки, более доступны. И тогда герои, как будто стоявшие на пьедестале, становятся понятнее, ближе, роднее. Как будто они жили на соседней улице, пока не пришло время и не призвало их.
Но начнем, как полагается, с наградного листа.
«… Санинструктор-рядовая Гнаровская В.О. — за время пребывания в полку показала себя как бесстрашный и беспредельно преданный Родине воин Красной Армии, за что пользовалась заслуженным авторитетом среди всех бойцов и офицеров, являясь примером бесстрашия и отваги.
Будучи всегда в боевых порядках, т. Гнаровская спасла жизнь многим бойцам и офицерам. Только в бою за г. До-лицу у реки Сев. Донец она вынесла с поля боя 47 раненых бойцов и офицеров с их вооружением. В критические минуты боя личным примером и героизмом увлекала за собой бойцов подразделений на боевые подвиги. Лично участвуя в боях, Гнаровская уничтожила 28 немецких солдат и офицеров. Под совхозом Иваненково 2 вражеских танка типа «Тигр» прорвались через линию нашей обороны и устремились в расположение штаба полка. В этот критический момент танки приблизились на 60-70 метров к расположению штаба. Гнаровская, схватив связку гранат и поднявшись во весь рост, бросилась навстречу впереди идущему вражескому танку и, жертвуя своей жизнью, бросилась под танк.
В результате взрыва танк был остановлен, а другой танк, пытаясь уйти, был подбит нашими бойцами.
В результате героического подвига Гнаровской вражеская контратака была отбита, угроза уничтожения штаба полка со стороны вражеских танков была сорвана.
Боевая задача, поставленная полку, была выполнена. Так героически на поле боя, в борьбе с немецкими танками, погибла бесстрашная медработница тов. Гнаровская.
Достойна посмертно правительственной награды «Героя Советского Союза». 21.03.44 года.
Командир 907 стр. полка полковник Пожидаев
О каждом из погибших за Отечество нам бы хотелось рассказать подробно. И мы смогли бы сделать это. Но павшие в великих войнах мемуаров не оставляют — они не успевают их написать. От кого-то остаются письма, если потомки сумеют эти письма, эти фронтовые треугольники сберечь. Остаются воспоминания товарищей, если они уцелели в боях. Остаются документы, если они сохранятся и их удастся отыскать в архивах.
Что касается Героя Советского Союза, санитарного инструктора 907-го стрелкового 244-й стрелковой дивизии Валерии Грановской, то в фондах Военно-медицинского музея в Петербурге, Бердюжского районного музея, в других тюменских архивах сохранилось не слишком много.
Несколько торопливых писем, отправленных в промежутках между боями. Короткие воспоминания ее матери. Два-три параграфа из книги приказов Бердюжской конторы связи: принять — назначить -уволить. Единственное воспоминание Екатерины Дорониной, которая вместе с Валерией ушла на фронт из Бердюжья. Остальные, кто мог бы нам рассказать, как воевала Валерия Гнаровская, кто был с нею рядом в боях, они растворились в сражениях — война событие длинное и жестокое.
Короткая жизнь героини, как метеор, прочертила небосвод. Память и долг требуют от нас -пройти по следу этого метеора.
1.
Сталинград, июль 1942 года. Еще практически тыловой город. Ходят трамваи, хотя над крышами уже вывешены пузатые колбасы аэростатов противовоздушной обороны и в скверах расставлены зенитки. Уже заметны в городе беженцы, хотя военных, наверное, больше. Еще дымят трубы металлургического завода «Красный Октябрь», из сборочных цехов Сталинградского тракторного день и ночь выкатываются танки, а из ворот завода « Баррикады» -76-мм пушки. Но из-за Дона группами и по одному выходят из окружения свидетели и участники харьковской катастрофы весны и начала лета 1942 года. Заградотряды аккуратно собирают их, направляют на фильтрацию, а дальше — смотря по обстоятельствам.
Можно подумать, что война громыхает где-то очень далеко. Если бы не воинские части, которые одна за другой высаживаются со все подваливающих к пристаням пароходов, поднимаются на высокий волжский берег и колонна за колонной уходят в сторону Дона, на запад, где в тревожной дымке садится июльское солнце. Солнце войны.
Вот так 17 июля 1942 года здесь высадились с пароходов почти 12 тысяч военнослужащих 229-й стрелковой дивизии, сформированной в Ишиме в конце 1941 — начале 1942 года. Построились в колонны и, повинуясь команде «шагом марш!», отправились навстречу своей судьбе.
«Письмо 1942 года июля 17 дня… Сейчас хочу сообщить, как во Владимирова погрузились на пароходы и поехали водным путем, рекой Волгой. Ехали двое суток и сейчас приехали в Сталинград. Дальнейший путь нам неизвестен. Прошу не беспокоиться. Ваш сын Слепченко Евграф Никонович».
Дальнейший путь нам неизвестен. Именно так написал Евграф Слепченко, призванный в 229-ю стрелковую дивизию Нижнетавдинским райвоенкоматом старший сержант 397-го отдельного саперного батальона. Он еще успел бросить свое письмо в почтовый ящик, когда колонна покидала город. Евграф с войны не вернулся, а письмо осталось, чтобы сохранить для нас и эту дату — 17 июля, и эти слова: «дальнейший путь нам неизвестен».
А война сама шла навстречу, гремела гусеницами немецких танков. Командирам полков 6-й полевой армии под командованием генерала Паулюса (она считалась лучшей в вермахте) уже выдали карты наступления. В июле немецкие войска вышли на оперативный простор и, согласно плану «Брауншвейг», устремились к Волге и Сталинграду. В большой излучине Дона на оси этого броска оказались три стрелковые дивизии. Слева 112-я, справа 147-я и в центре, прикрывая железную дорогу, наша 229-я. Однако наши солдаты этого еще не знали, да и комсостав дивизии, скорее всего, был пока не в курсе дела.
«… Приехали в Сталинград. По всему городу прошли пешком. На запад, как говорится, — много лет спустя рассказывал об этом марше рядовой 804-го стрелкового полка Трофим Феоктистович Попов, житель села Армизонское. — Аэростаты уже были везде расставлены, а бомбежки еще не было. И вот подались мы в ту сторону.»
«В ту сторону» надо было пройти больше 150 километров, пересечь по понтонному мосту Дон и выйти к речушке Чир. По раскаленной июльской степи.
«… Такая жаришша была, — продолжал вспоминать Трофим Попов. -На нас гимнастерки были, на гимнастерках патронташи брезентовые. И вот пока мы двигались к передовой линии, на нас все плесенью взялось, и нам пришлось все патронташи с боеприпасами выбросить. А кроме винтовок у нас ничего не было. Был на роту один пулемет и все. А остальное — винтовки. Даже нет, не пулемет, а автомат. Пулемета мы еще не видали… А у немцев — каждый с автоматом.»
Попытаемся представить себе эту колонну — 12 тысяч человек, выстроенные по четыре. В ботинках с обмотками — сапоги только у командиров. Брезентовые ремни. Колышущиеся над головами дула винтовок. Тощие вещмешки. И пыль, сухая степная пыль, забивающая ноздри. И жажда. Напиться «от пуза» удалось только когда пришли к Дону.
«Все части нашей дивизии двигались за Дон по-батальонно. Высылали авангарды и боковые охранения, так как полосу обороны нам никто не готовил и нужно быть готовыми в любой момент к встрече с противником», — так сорок лет спустя описывал этот же марш комиссар 229-й стрелковой дивизии Тихон Бандурин.
Полосу никто не готовил. Это должно означать, что линия обороны, которую должна была занять и удерживать 229-я СД, была прочерчена только карандашом на карте. Ни тебе дотов-дзотов, ни окопов, ни тем более противотанковых рвов, на рытье которых под Москвой, как известно, отправляли все трудоспособное население столицы. Стало быть, уповали на рельеф, на так называемые естественные рубежи — высотки, овраги, (по местному — балки), реки.
«На левом фланге, — вспоминал Тихон Бандурин, — с подходом наших батальонов мы обнаружили человек семьдесят — остатки полка НКВД. Капитан, исполняющий обязанности командира полка, доложил командиру нашей дивизии Сажину, что получил задачу — на данном рубеже ожидать смену, после чего он с личным составом должен прибыть в распоряжение своего начальства, в Сталинград. К обороне рубеж был не готов».
… Тоненькая восемнадцатилетняя девочка, санинструктор 804-го полка Валерия Гнаровская вместе со всеми месила пыль на дороге, томилась от жары и умирала от жажды.
О чем думала, о чем вспоминала она на этом длинном — 150 километров, восемь дней — пешем марше?
О детстве и о школе в селе Подпорожье, что в Ленинградской области, и о выпускном вечере 21 июня 1941 года, за несколько часов до войны?
О том, как решила уйти в партизанский отряд, когда немцы стали окружать Ленинград, и об эвакуации в Сибирь?
О том, как в сибирском селе Бердюжье, куда ее с мамой определили на жительство, она пошла работать на почту — сначала почтальоном внутренней службы (приказ N 8 от 10 февраля 1942 года) -и как добилась призыва в армию («сопровождающего почту Гнаровскую В.О. в связи с мобилизацией в РККА освободить с 10 апреля 1942 года с выплатой двухнедельного пособия»)?
Наверное, с тревогой думала об отце, без вести пропавшем под Ленинградом вместе со своим БАО, а потом отыскавшемся? Или перебирала в памяти письма, которые отправляла родным? Например, вот это, последнее, которое перед самой отправкой под Сталинград написала из Скопино, городка в Рязанской области, где личный состав 229-й доучивался и довооружался.
«… Я жива, здорова, настроение хорошее. Сегодня будем грузиться в эшелон. Скоро наступит долгожданный момент. Будем сводить счеты с фрицами. Обещаю тебе, мамочка, быть честной и храброй в бою, никогда и нигде не щадить немецких гадов и с честью оправдать высокое звание советского бойца и санитара.»
А 804-й полк все шел и шел к назначенному рубежу, не зная, что для большинства его солдат и командиров хлеб войны окажется очень горьким.
«… Шли-шли, по понтонам переправились через Дон в Калаче, на гору поднялись. Стой! Остановились. Окопайся! А как окапываться, если там грунт такой? Чтоб только лежать… Опять команда: встать, вперед! Пошли. Светать стало. «Рама», самолет двухфюзеляжный, налетел, бросил две бомбы небольшие, ракеты и все — нас с минометов стали крошить.» Так рассказывал рядовой того же 804-го полка Петр Ананьевич Александров.
Его рассказ о судьбе полка продолжает бывший житель Юргинского района, бывший старший сержант, бывший военнопленный Геннадий Дмитриевич Положков: «… 25 июля наш 804-й полк форсировал Дон и пошел по направлению к станице Нижне-Чирской. 2-й батальон ушел вперед, а 1-й и 3-й шли за ним походным строем. 26 июля в районе станицы Нижне-Чирской наша колонна в составе двух батальонов была окружена автоматчиками и танками. Вся колонна была пленена, в том числе и я.»
Продолжение следует.
***
фото: Репродукция с картины М. Самсонова «Подвиг Валерии Гнаровской»