Память о поселке, которого нет
Передо мной на столе — стопка коричневых папок из отдела спецфондов и реабилитации жертв политических репрессий информационного центра областного УМВД России. Выцветшими чернилами на каждой папке указаны номер личного дела, фамилия, имя, отчество спецпоселенца. В Кондинский район бывших кулаков ссылали со всей страны.
За сухими данными, записанными где на клочках бумаги, где на газетных листах, за справками с ежемесячными отметками в комендатуре — судьбы целых семей, сорванных с родных мест и отправленных в тайгу на лесозаготовки. Это их руками построены поселки Лиственичный, Мало-Новый, Ягодный, Сумпанинский, Совлинский, Дальний…
Вот, например, дело N 769 спецпоселенца Глушенко Екатерины Николаевны.
Семья Глушенко жила в деревне. А в 1930 была раскулачена и выслана в тайгу: муж, жена и два сына — Николай и Михаил. Первые поселенцы принялись за строительство поселка Совлинский.
В 1934 году умер глава семьи Дмитрий Дмитриевич. Можно только предполагать, почему.
Из рассказов, которыми делятся члены тюменского общества жертв политических репрессий, можно представить, как издевались над ссыльными. Запрещали собирать в лесу ягоды, грибы, шишки. Питание было настолько скудным, что на протяжении нескольких месяцев в пищу употребляли древесную кору, опилки, мох, древесное гнилье, кости и перетертое сено.
Первое время бригады рабочих были смешанными. Потом мужчины стали роптать, что не согласны выполнять нормы за обессилевших женщин. Тогда создали «горе-бригаду», в которую вошли только женщины. Возможно, была среди них и Екатерина Николаевна, хотя данных об этом в ее деле нет.
Указано лишь, что была она «рядовой колхозницей» — беспартийной, неграмотной. Специальности не имела и работала в колхозе «Третья пятилетка».
Сюда же, в дело, педантично вшита справка начальника ОГСП УНКВД по Омской области мл. лейтенанта Якуба на старшего сына Николая.
«… Нарушает трудовую дисциплину. В октябре 1941 года направлен на теску лыжной болванки, сбежал с места работы. В связи с этим постановили не снимать с учета и трудпоселения…» Однако в 1942 году обоих сыновей Екатерины Николаевны все же призвали в ряды Красной Армии.
Как все остальные женщины, колхозница Глушенко работала с утра до вечера, собирала посылки с теплыми вещами на фронт. После войны ее сыновья вернулись на малую родину. А Екатерина Николаевна, наверное, по подсказке какой-то из молодых соседок обратилась с ходатайством к коменданту Кондинского РО МГБ гражданину Букину.
«Настоящим прошу вашего ходатайства перед вышестоящими органами об освобождении меня из трудового поселения. В основу своего перед Вами ходатайства ставлю то, что мои два сына во время Великой Отечественной войны были призваны в ряды РККА и принимали участие в боях, где оба получили ранение». Наверное, эти же сердобольные соседи и написал за нее ходатайство, ведь сама она была неграмотной.
8 июля 1953 года было принято решение снять с учета колхозницу Глушенко. Как отмечено в документах, она «к колхозному производству относилась добросовестно, дисциплинированно, никаких плохих поступков, направленных на вред колхозу, за ней не замечено».
Но лишь в 2002 году к делу подшили заключение о реабилитации Екатерины Николаевны как потерпевшей репрессии по классовому признаку. Только вот она до этого так и не дожила.
В том же 2002 году, по данным краеведа Джульетты Морозовой, которая занимается изучением своей малой родины, умер последний житель Совлинского. Его фамилия Суслов.
«Поселок просуществовал всего 66 лет (1930-1996). Сейчас это место заросло бурьяном и мелколесьем. Места расположения подворий узнаваемы только по разлапистым черемухам. Заросла лесом и речка Совла, где в свое время полоскали белье, ловили рыбу.» — пишет Морозова в своих воспоминаниях. Каждый год бывшие жители Совлинского приезжают туда, чтобы отметить «день поселка, которого нет».