Завидки берут
Петр Вайль. «Слово в пути». Издательство АСТ, 2014 год.
Сколько ни езжу, летаю, хожу по белу свету — все мне мало. Когда был моложе, с отчаянием и восторгом бросался в каждую новую командировку. Так наматывалось до 150 дней в году. Так отрабатывал я любимый девиз: «А я там еще не был». По Тюменской области. По родной стране. А когда рухнул железный занавес, то и по остальному миру. До чего успел, конечно, дотянуться.
Но Вайль — вечный источник моего комплекса неполноценности. Правда, утешает одно — там, где наши маршруты пересекаются, впечатления разнятся. Так, Вайль пишет о Португалии, бродит по улочкам Лиссабона, так же, как и я, поднимается на лифте, которому больше ста лет, из Нижнего города в Верхний. Потом Вайль отыскивает знакомый кабачок и уже там продолжает исследовать историю и достоинства ПОРТугальского ПОРТвейна. А я спускаюсь вниз и, разгуливая по громадной площади, в бетон которой впечатана карта мира, перелистываю в памяти эпоху географических открытий. Отчаянные и жестокие португальские мореходы — Васко да Гама, Афонсу д’Албукерки и многие другие — расширили наше ощущение мира до его сегодняшних пределов. Крохотная Португалия, повисшая на юго-западной окраине Европы — когда-то над ее владениями не заходило солнце.
Читаешь Вайля и словно перелистываешь какой-то объединенный учебник — не то Историографии, не то Геогратории. Но есть в книжке глава, в которой этот выдуманный мною учебник должен обзавестись приставкой — био. Там, где речь идет об Армении. Сначала все традиционно, джентльменский набор — Ереван, Арарат, Севан, коньяк… Био начинается в небольшом селении Фиолетово. Оказывается: Петр Вайль по матери, в годы войны — врача полевого госпиталя, происходит из молокан, уникальной и удивительной русской общины: «Мои — дальше некуда. Русские молокане в Армении — это прошлое моей семьи».
За свою инакость молокане (их прозвали за то, что в пост употребляют молоко) были изгнаны с Тамбовщины, нашли приют в армянских горах. Потом, преследуемые властями, «духовные христиане», так они себя называют, потому что обходятся без посредников-церковников, частично эмигрировали в Америку. И уехавшие, и оставшиеся до сих пор сохранили свои традиции, свои религиозные обряды, русский язык из XIX века и, как пишет Вайль (заставляя, кстати, вспомнить притчу о блудном сыне), «и лица хорошие, мало осталось таких чистых русских лиц».
И снова — города и страны. Голоса и лица. Архитектура, природа и нравы. Такое разное. И такое человеческое, любопытное и близкое. Потому что все мы — человеки.
«Если бы у меня было столько денег, чтобы о них не думать, я бы очень медленно путешествовал по миру», — писал Петр Вайль.
Я бы тоже.
***
фото: