Жилье для писателя: Лагунов и Сулейманов
(посвящается 90-летию К.Я. Лагунова)
В связи с юбилеем корифея тюменской писательской организации мне вспомнились некоторые детали общения с выдающимися людьми эпохи.
Константин Яковлевич Лагунов в 1994 г. дал мне рекомендацию для вступления в Союз журналистов, которым тогда руководил Виктор Строгальщиков. Жаль, не сохранила ксерокопию рекомендации с автографом… Твердой рукой, размашистым почерком в моем присутствии маэстро начертал несколько объемных фраз обо мне. Закончив писать, вдруг заговорил о Булате Сулейманове…
Смысл высказываний был очень позитивный, кажется, Константин Яковлевич постарался акцентировать мое внимание на том, как помог Булату получить квартиру.
Многие были в той квартире, в том числе я… Булат в 1990 г. организовал и провел в Тобольском Кремле научно-практическую конференцию «Сибирские татары: прошлое и будущее». Зачин был хороший, по крайней мере, отсчет популярной всероссийской конференции «Сулеймановские чтения», прошедшей в этом году в 17-й раз, я веду с того тобольского симпозиума.
Я знала Булата лишь по его юбилейному телефильму (ГТРК «Регион-Тюмень», 1978 г.). Помню, меня, Фуата Валеева, Суфию Исхакову специально пригласили из Казани. Я впервые увидела Тобольск, познакомилась со знаменитым Булатом Сулеймановым, там, на Искере, куда нас повезли на автобусе, он дал мне тюменский адрес, сказав, что подарит карту Сибири XVII века. Преодолев смущение и страх, не откладывая дело в долгий ящик, помчалась добывать загадочную карту.
Сначала позвонила Булату, дескать, три дня назад в Тобольске вы обещали мне карту Сибири. Потом по бумажке нашла его двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме на высоком яру, где возле мостика улица Республики плавно перетекает в улицу Воровского, поднялась на пятый или шестой этаж, с волнением нажала на кнопку звонка. Булат встретил в дверях. Правая кисть руки была кое-как перевязана окровавленным бинтом, сказал, что порезался. Тут же стал показывать квартиру, теперь я понимаю, это был предмет его гордости.
Сохранилось письмо от 1977 г. на имя одного из руководителей обкома Лутошкина: «С августа 1976 г. я работаю по приглашению секретаря тюменского отделения Союза писателей К.Я. Лагунова в областном Бюро пропаганды художественной литературы. Живу прямо в бюро, потому что негде жить. Для писателя самое главное — жилье. Я прошу Вас помочь мне, кроме Обкома никто не поможет»…
Вот гостиная, на столе находится самое ценное — пишущая машинка, вот комната отдыха, на раскладушке в тот момент мирно посапывал какой -то мужчина, гость Булата. Кухня, на двери которой красовался большой предвыборный плакат с портретом кандидата в депутаты Булата Сулейманова (когда и кем выдвигался, не знаю). В прихожей — маленький столик с телефоном, стул.
Здесь я напомнила хозяину, что пришла за картой. Булат быстро вынес из дальней комнаты листы, которые оказались ксерокопией из книги Г.Ф. Миллера «История Сибири» (1787 г.). Он величественно вручил их мне, обратив мое внимание на то, что слово «татары» в 1618 г. красовалось на всем пространстве Западной Сибири, добавил, что эта карта -его козырь в дискуссиях с начальниками, сидящими в кабинетах… Разочарованию моему не было предела. Вежливо поблагодарив, я вышла из его жилища.
Булата знали многие тюменцы, но немногие поделились воспоминаниями в письменном виде. Лет пять назад во время жаркой подготовки к очередным «Тумашевским чтениям» А.Г. Гаитов принес в университет материалы, написанные на родном языке им самим и его покойной супругой. Старожилы помнят «татарскую» библиотеку при автоколонне 1228, чтят Сагиду Хамидулловну Хайруллину за культурно-просветительскую работу, за любовь к татарской книге, за то, что она одной из первых начала проводить встречи с талантливыми земляками наподобие телевизионных встреч Валентины Леонтьевой «От всей души». Сагида Хайруллина была удостоена звания «Заслуженный работник культуры РФ».
«К счастью, в журнале «Казан утлары» в 1983 г. напечатали подборку стихов Б. Сулейманова. «О-о-о, оказывается, и в Тюмени есть настоящие татарские поэты!» -воскликнула я и немедленно отправилась в Союз писателей, -пишет Сагида-апа. — Там меня встретила симпатичная русская женщина: «Да, есть такой поэт.
Мы его очень любим. Он и на русском, и на татарском языках выступает. Приглашайте, не пожалеете», — сказала она и дала номер телефона. В тот же день я позвонила и получила согласие: «Парам, парам, кайцан пулаты очрашу?» (Пойду, пойду, во сколько будет встреча?) Вечер состоялся 20 июня 1984 г. в концертно-танцевальном зале»…
В этом эпизоде мне понравилось выражение русской незнакомки «Мы его очень любим». Действительно, судя по сохранившимся в прессе высказываниям коллег, они любили, ценили, жалели Булата. Чтобы не быть голословной, приведу несколько авторитетных мнений.
«Однажды ко мне в гости из медвежьей своей Супры нагрянул татарский поэт Булат Сулейманов. Человек весьма тяжкой судьбы и почти невыносимого характера. До петухов спорили о поэзии. Булат кипел, точно вода в чайнике. Стихи его широко печатали в престольной Казани. Он даже стал лауреатом одного из журналов. Однако в Тюмени такого поэта, как Сулейманов, вроде бы не существовало. Он, многое понимавший, не понимал, что признание к поэту приходит после его смерти. И ворчал, что в областном центре нет даже плохих переводчиков. Да и вообще ворчал — переворчать его мог только трактор -на всех и вся, потому что не видел впереди желанного просвета» (Борис Галязимов, член Союза российских писателей).
«Булата Сулейманова ждет большое будущее. Он ответственен перед сибирскими татарами и должен всегда помнить: сегодня в литературе он один представляет сибирских татар» (Сибгат Хаким, народный поэт Татарстана).
«В любом обществе обязательно бывают люди, чья мысль опережает время и взгляды современников. Таким был мой земляк и друг, у кого я останавливался жить, будучи в Тюмени, сибирско-татарский поэт Булат Сулейманов, которому я посвятил, в общем-то, рядовой свой рассказ «Шамайка» в книге «Земляки». Он был именно таким в свое время — великим в мыслях и движении души, наивным, беспомощным в поступках повседневных, житейских» (Габдель Махмут, член Союза писателей РФ).
«Он был, прежде всего, поэтом, редким, потому что истинным. Легко ранимым. Обидчивым, но и отходчивым. Он был первым профессиональным поэтом своего народа — сибирских татар» (Александр Гришин, член Союза писателей РФ).
«Человек, сложный по характеру, он был эмоциональным, притягивал к себе. Энергия исходила из него самого и его изумительных стихов. Светлым, добрым остался в нашей памяти наш любимец, мой соплеменник — татарский поэт Булат Сулейманов» (Фарид Баязитов, член Союза журналистов РФ).
«Мало его переводили на русский язык. Но то, что я читал в переводах, свидетельствует о таланте, о своеобразной восточной образности, афористичности» (Николай Денисов, председатель Союза писателей РФ по Тюменской области).
«Уроженец Вагайского района Булат Сулейманов много лет жил в Тюмени, знал ее историю и хотел, чтобы к русской истории областной столицы добавили не менее длительный татарский период, когда она была столицей довольно пространного государства и называлась Чимги-Тура (Чинги-Тура, Цимги-Тура) и Тюмень» (доктор сельскохозяйственных наук, профессор ТГСХА А.С. Иваненко).
Далее С.Х. Хайруллина рассказывает о визите к Булату Сулейманову. «В те годы вслед за сборником стихов «Таннар фонтаны» вышла его очередная книга «Ак метеор». Я попросила для нашей библиотеки, в которой работала, хотя бы один сборник. Он тут же меня и Венеру Хайруллину пригласил к себе домой в гости. Весна, утро, тепло, тает снег. Мы с Венерой зашли в магазин, купили свежих огурцов, отправились в гости к Булату.
В доме чисто, на полках множество книг. Увидев имена татарских авторов, я воскликнула: «Сколько новых книг, а у меня нет ни одной!» Он смеется: «Почаще в Казань надо ездить… » Сели пить чай, а хлеба-то нет… Так с шутками-прибаутками и угостились горячим чаем вприкуску с зелеными огурцами. К нашей великой радости, Булат на прощание подарил мне и Венере свои книги… »
Булат Сулейманов был знатоком истории родного народа. По воспоминаниям С. Хайруллиной, во время встреч с татарским населением любил делиться своими знаниями о происхождении сибирских татар. Великий К.Я Лагунов, в течение двух десятилетий возглавлявший писательскую организацию, поддерживал, с большим уважением относился к общественной просветительской деятельности молодого поэта. Вот слова самого Б.В. Сулейманова, Константин Яковлевич говорил ему: «Булат, твое время пришло, действуй, я тебе помогу».
9 мая 1988 г., пишет Сагида Хамидулловна, была организована встреча с К.Я. Лагуновым.
«К назначенному времени пришли сам Булат, Гаитов Анас, Юсупова Нилюфэр, Ильясова Танзиля, Хакимов Фарит, Тухтабаев Булат, Курманова Кадрия, Ибрагимов Шакирчан, Тимергазиев Минсалим, Усманов Рисхат. Эта встреча оставила глубокий след в сердцах пламенных патриотов. Высоко ставил наш народ великий русский писатель! Однако в «Тюменской правде» появилась публикация заслуженной учительницы Дж. Массагутовой, направленная против Булата, Анаса и Лагунова, со следующими словами: «Хотелось бы знать, какое отношение имеет уважаемый писатель к сибирским татарам?» Стыдно перед Константином Яковлевичем, говорят, она ему и домой звонила, ругала. В том же году Анас и Булат стали добиваться открытия в Тобольском пединституте татарского отделения, но учительница вновь написала в газете: «Не надо нам никаких татарских учебных заведений, пусть едут учиться в Казань или Елабугу». Чего ждать от чужих, если свои так относятся?»
С великой благодарностью вспоминаю в эти дни Константина Яковлевича. Я была очень удивлена и растеряна — написав мне рекомендацию в Союз журналистов, он отложил ручку и с большим воодушевлением стал приглашать меня перейти на организованную им кафедру журналистского мастерства: «Будешь вести курс о местных печатных средствах массовой информации. Работать некому. Я помогу тебе!» Я, кандидат наук, в 39 лет защитившая диссертацию в Казанском университете по специальности «Тюркские языки», подумала, что это будет неправильно, ведь я же ТАТАРКА! Как я, татарка, буду учить русских студентов? А свои студенты, своя кафедра? Мне и без того было тяжело начинать новое дело на филологическом факультете, не было ни книг, ни программ, ни учебников, сама никогда в жизни не училась в татарской школе, да еще и дети пришли со слабым знанием языка.
Здесь я должна сделать лирическое отступление и сказать, что, наверное, я бы справилась. Это же родной университет. ТюмГУ я окончила дважды. На историческом факультете училась с такими известными в городе людьми, как Валерий Борисов, глава управы Центрального района, Юрий Пахотин, главный редактор «АиФ» в Западной Сибири», начальник областной ГАИ Павел Белослудцев, главный редактор журнала «Сибирское богатство» Сергей Жужгин. Какие это были умные, развитые, ответственные студенты! На филологическом факультете училась с Верой Соловьевой, заместителем главы администрации Тюмени.
В моей жизни был еще замечательный университет общественных корреспондентов! Ах, какие люди нас учили! Рафаэль Соломонович Гольдберг (главный редактор «Тюменского курьера»), Александр Прокопьевич Фатеев (директор университета, отец и дед всех Фатеевых-журналистов), Александр Христофорович Трушников (журналист ГТРК «Регион-Тюмень», мой конкурент по выборам в Госдуму РФ 1993 г., победивший и уехавший в Москву), Г.И. Мингалев (редактор «Городской страницы» в областной «Тюменской правде»), ветераны печати А.И. Куликов, Б.И. Сюбаев и др. Из всех слушателей самым талантливым среди нас оказался Сергей Шильников, работающий ныне обозревателем «Тюменской правды».
Да, профессор Лагунов сделал мне тогда очень лестное предложение, но я отказалась. Должна признаться, до сих пор, словно выполняя его поручение, «мониторю» в ТОНБ областные газеты «Тюменская правда», «Тюменская область сегодня», «Тюменские известия», районные газеты «Красное знамя», «Ярковские известия», «Ялуторовские известия», «Сельский труженик», «Советская Сибирь», «Светлый путь». Очень интересны и любы издания «Тюменский курьер», «Сибирское богатство», «Мир национальностей», «Врата Сибири», появившиеся сравнительно недавно. Сама написала и опубликовала в СМИ Тюмени, Москвы, Казани, Тобольска, Ялуторовска, Вагая, Ярково более 300 заметок и статей на двух языках. А душу мою греет чувство благодарности не только за рекомендацию, но более всего за то, что Константин Яковлевич отнесся ко мне как к человеку, как к равной, увидел мои человеческие возможности, поверил в мои способности. Спасибо, и прости, уважаемый мною человек, за то, что отмолчалась тогда… Хорошо знала и представляла, с кем имею дело, стеснялась очень. Я была благодарным читателем романа «Так было», я боготворила писателя Лагунова, писателя Занкиева, написавшего роман-дилогию «Иртеш таннары», писателя Сулейманова, писавшего, кроме стихов, отличную прозу («Абубаба», «Мама», «Подарок»).
Лагунов теперь открылся для меня с новой стороны. Он помог Булату так, как мне самой когда-то помогли и Н.К. Фролов, и Г.Ф. Куцев, и Ю.М. Конев.
Завершу свою статью редкой публикацией о Булате, появившейся недавно в нашей областной газете «Янарыш». Пишет историк, общественный деятель, страстный краевед, автор многих книг по истории Притоболья, Почетный гражданин Ялуторовского района Рафаил Магжанов.
«Судьба заочно свела меня с Булатом Сулеймановым на страницах газеты «Ленин юлы», издававшейся в начале 1960-х гг. в Тобольске. Встретились и познакомились, когда он в качестве сотрудника Бюро пропаганды художественной литературы приезжал из Тюмени в Аслану. Во время долгих домашних бесед он рассказывал о работе, о жизни. Я храню книгу «Таннар фонтаны» с дарственной надписью: «Другу Рафаэлю. Дарю тебе букет, составленный из моих цветов-стихов. Помни о годах молодости нашей. Булат. 19 июля 1985 г. Аслана». Булат звал меня в гости, рассказывал о поездках в Казань, тепло отзывался о писателе Заки Нури. К сожалению, Булат умер в 53 года, мне так и не довелось побывать в его квартире».
Весло
— Отпусти меня, берег, —
умоляет весло. —
Море — вот мой товарищ!
С ним легко и светло.
Там восход мой пылает,
там закат мой горит.
Отпусти, — умоляет. —
Оттолкни, — говорит.
И не хочет, бедняга,
понять одного:
это море
швырнуло на камни
его…
Нижняя Варта
Клочьями рвется,
дымит по углам
снежная вата.
Скулы свои подставляя ветрам,
правишь, скажи мне,
к каким берегам,
Нижняя Варта?
Вьюжный тулупчик
внакидку, вразлет —
жаркое место!
Жжет тебя ветер,
морозец печет.
Белая, ты среди черных болот,
словно невеста.
Взгляда влюбленного не отведу,
сердцу отрада.
Ты бы взлетела
у всех на виду,
да буровыми пришита ко льду,
Нижняя Варта.
Вот и сошелся с тобою мой путь.
Ты — как награда!
Мне теперь надо
работы вдохнуть,
чтобы в девон твой
перо обмакнуть,
Нижняя Варта.
Старик
Что видит минувшая жизнь
из окна?
Мальчишку с мячом,
что резвей скакуна
бежит, отдает пас…
«А я в эти годы
с темна до темна
байских овец пас…»
Последняя осень горит за окном.
Вон юноша
ствол подпирает плечом,
свиданья пробил час,
«А я в эти годы
свинцовым дождем
был бит не один раз…»
Влюбленные пары
уходят во мглу.
Лицо, словно лист,
прилепилось к стеклу.
Все смотрит и смотрит старик,
чуть дыша,
как падает лист предпоследний,
шурша…
Волны
Курсы
железным сломав кораблям,
камни смолов
и коряги —
волны
сдаваться идут берегам,
выбросив
белые
флаги…**
* Ханиса Чавдатовна Алишина -доктор филологических наук, профессор Тюменского государственного университета.
** Из подборки «Эхо Булата», опубликованной журналом «Проталина». Перевод с сибирско-татарского Александра Гришина.
***
фото: Константин Лагунов;Булат Сулейманов.