Пионербол на Занзибаре
(Окончание. Нач. в N171)
В Джамбиани многие имеют небольшие земельные наделы и обрабатывают их, выращивая маниоку, картофель, кукурузу, бананы и некоторые другие культуры. В это трудно поверить тому, кто гулял по деревне. Куры да, там бегают, собаки есть, но никаких огородов я, например, не видела.
И не могла видеть. Потому что огороды — они называются shamba, -находятся в пяти-десяти километрах от моря, где почва более плодородна. У меня есть версия, что от этих shamba и произошло название деревни Джамбиани. Я даже специально спрашивала об этом Рашида. Рашид сказал, что он не знает, хотя он сам родился здесь и прожил почти всю сознательную жизнь. Возможно (это вторая моя версия), название всего лишь производное от «джамбо». Ну, вроде как деревня Приветливая, если перевести на русский. Неурожайка тож.
Есть еще «джамби» — злой дух. Наши зомби того же корня. Так или иначе, мне нравится название нашей деревни: звучит уж больно по-итальянски.
В деревне есть дома, которым больше ста лет, сказал Рашид. Старые дома сложены из природного камня, а не из серых пенобетонных блоков, как большинство зданий в округе. А еще можно увидеть остатки каменной мостовой. Она тут и там выпирает из земли, сильно затрудняя передвижение на автомобиле. Правда, автотранспорт по деревне практически и не ездит. Местные ходят пешком, реже на велосипедах.
Туристы тоже гоняют на великах; на почти всегда пустынной дороге между Паже и Джамбиани мы то и дело обгоняем белых велосипедистов. Я заинтересовалась и спросила Рашида, сколько стоит прокат велика. «Десять тысяч шиллингов в день, — ответил Рашид и тут же вскинулся: — Хотите арендовать велосипед?» Мы с Андреем дружно засмеялись. А Рашид почему-то нет.
Рашид рассказал немного о себе. Он родился в столице, но в двухлетнем возрасте был перевезен к бабушке в Джамбиани. Почему? Бабушка так хотела. Бабушка меня любила и нуждалась во мне, сказал Рашид. Здесь я пошел в школу. Когда бабушка умерла, я вернулся в Стоунтаун, там продолжил учебу в колледже, а после окончания снова приехал в Джамбиани — жить и делать бизнес. (И бодрым голосом выспрашивать у постояльцев: Ну как — гуд? Очень кара-шо? Бардзо добже? Как спал — велл?)
Рашид сказал, что семьи у него нет, потому что у него «другое предназначение». Мы немного смутились, но оказалось, что он имеет в виду строительство собственного дома. У него есть участок земли, на второй линии от моря. Оказалось, Рашид хочет открыть собственный бизнес по сдаче дома внаем. Он пригласил нас посмотреть на его стройку. Пока там только стены, но Рашид объяснил, где что будет и почему дом на второй линии удобнее, чем на первой: не надо тратиться на берегоукрепительные работы, а море будет видно со второго этажа. Рашид подчеркнул, что, конечно, дело идет не быстро (pole-pole), но идет, а вот когда цель будет достигнута, можно будет и обзавестись семейством.
В доме у Рашида будет пять комнат, туалеты, кухня и задний дворик для разделки рыбы (тут у всех есть такой дворик, чтобы в доме не пахло). Рядом с рашидовым домом есть еще одно недостроенное сооружение; Рашид говорит, оно продается, — мол, покупайте, будем соседями. Участок земли у самого моря стоит 150 тысяч долларов, а на второй линии — уже 50 тысяч, а еще дальше — 20 и даже 10, говорит Рашид.
Сегодня, пока мы гуляли по деревне, ко мне подбежали три девочки, и одна спросила меня крайне приветливо:
— What is my name?
— What? I don’t know, sorry.
— What is my name? — повторила девчонка уже настойчивее и словно бы сердито.
— What is YOUR name?
— What is MY name! Чувствую, переговоры зашли в тупик. Тогда я повернулась ко второй девчонке и, показав пальцем на первую, спросила:
— What is her name?
— Mariam, — был ответ.
Пока мы это выясняли, кто-то дергал меня за рукав. Я оглянулась и заметила крохотную девчушку лет четырех. Увидев, что я наконец-то обратила на нее внимание, она радостно сообщила:
— My name is Asia!..
Вот такой урок английского языка.
Уолтер, продавец местной сувенирной лавки, объяснил: дети считают, что все мзунгу (белые) говорят по-английски. Они даже представить себе не могут, что белые туристы могут говорить на каком-то другом языке. Для них это шок.
Хаким, кстати, выучил слово «давай». Он очень милый, этот Хаким. Как-то в отлив мы гуляли по берегу, и я обратила его внимание на дырки в песке. Он сунул в дырку палец и шуровал там, пока спрятавшийся в норке крабик его не цапнул. Тогда он ойкнул, отдернул руку и сообщил: «Crab». Это было очень смешно. По-моему, ему лет восемь, хотя он и говорит, что ему десять.
Французик оказался не таким уж и рохлей. Замечательно подавал мяч и часто поддразнивал местных мальчишек, чего мы, например, никогда не делали. Я подумала: наверное, он просто привык общаться с темнокожими и не испытывает комплекса белого человека. Кстати, Матис и его родители из Тулузы. Софи, мама Матиса, сказала, что она очень рада возможности познакомиться с нами и надеется, что Матис теперь поймет, зачем ему нужен английский.
Вечером ездили в Кизимкази. Посмотрели ту часть нашего полуострова, где раньше не были. Забавно, как мы уже адаптировались, как наши глаза привыкли не видеть нищеты и убогости. Подъезжаем к деревне Макундучи, муж говорит: какая красивая деревня, мне очень нравится! Красивая — так он и сказал. Ему нравится! Каменные дома, обмазанные красной глиной, красная земля, темно-зеленые кряжистые деревья, растущие по обе стороны дороги, но все довольно просторно, нет скученности и как будто даже архитектурная планировка просматривается. В общем, симпатичная деревня Макундучи.
Гораздо симпатичнее, чем Кизимкази. А между прочим Кизимкази когда-то был главным городом на Занзибаре. Сейчас даже не скажешь — обычные занзибарские трущобы. Паркуемся у причала. Ну то есть где лодки привязаны. Едва я выхожу из машины, как мне наперерез несется мотоциклист, лихо тормозит, поднимая облачко пыли. «Хотите посмотреть на дельфинов? Приезжайте завтра утром, я буду ждать». Чтобы пресечь поползновения, сообщаю ему, что завтра мы уже уезжаем, а сюда приехали посмотреть закат.
Хотя это неправда и завтра мы поедем на снорклинг. В девять утра придет лодка. Рашид -посредник, своей лодки у него нет, но он, как мы и предполагали, знает рыбака с надежной лодкой. Такую же поездку на снорклинг в первый же день нам предлагал странный юноша на пляже, назвавшийся Банана Бой, но от его услуг я отказалась. И на второй день отказалась, и на третий. В конце концов он с обидой сказал мне: все нет да нет, а когда же будет да?
Последний выгодный курс обмена долларов на танзанийские шиллинги у нас был в Аруше — 15,80 шиллинга за доллар. Причем курс покупки был тем ниже, чем мельче была купюра. Так, одно-двухдолларовые банкноты покупались уже по 15,60. А продавались по 15,87 -как и стодолларовые. Так я и вижу, как человек с каждой зарплаты покупает себе один доллар и откладывает на старость.
А здесь, в Джамбиани, доллары нам менять негде, поэтому меняет нам Рашид по грабительскому курсу — 15 шиллингов за доллар.
Мы только что поужинали у Рашида: рыба в кокосовой панировке, рыба в арахисовой панировке, кура гриль, спагетти с томатным соусом, спайси чай, папайя сок и два кили, как тут называют пиво «Килиманджаро». Так приятно, чувствуешь себя уже как дома, ну или как на Кипре, когда приходишь после моря в ресторан и говоришь: пожалуйста, два «Кео». Здесь так же — два «Кили», и официант все понимает, потому что ты тут уже не первый день и тебя тут уже знают, знают, что ты любишь, что дети твои чай пьют с молоком, а блинчики предпочитают с медом.
Сегодня море просто супер: прилив начался, а волн нет, и даже деревенские пацаны полезли в воду, чего прежде не делали. Хаким нырял и кувыркался как сумасшедший, но мы его все-таки переплюнули: в состязании, кто дольше продержится под водой, Рита продержалась в три, а Андрей в четыре раза дольше, чем Хаким. Потом все вместе играли в водное поло — все тем же волейбольным мячом из нашего бара. Потом просто плескались. «Море прощается с нами», — сказала Рита.
Достали завалявшиеся в кошельке мелкие турецкие лиры и бросили в море по монетке. «For lucky?» -спросила Софи. «No. For return».
Пацаны тут же бросились в воду, пытаясь найти брошенные нами монетки. Я даже испугалась, что они все испортят. Ну вдруг правда найдут — и тогда мы больше не сможем вернуться?
Пришла заказанная нами машина в аэропорт, и все пошли нас провожать. Приехавшие вчера англичане, семейная пара с маленькой девочкой, пожелали счастливого пути и поблагодарили нас за пионербол, которому от нас научились — правила мы поняли, будем закреплять, важно сказал папа-англичанин. Софи и Матис с местными пацанами приготовились махать нам вслед; Матис сложил пальцы сердечком, а Барака все пытался что-то втолковать мне, но я разобрала только «асанти*» («спасибо) и «Хаким». Рашид пожелал нам удачной дороги и вернуться через год; вообще я не помню, чтобы мы откуда-то уезжали с такой помпой. Как за несколько дней мы ухитрились сдружиться с такой кучей народа? Это все волейбольная сетка на пляже, я так думаю.
***
фото: Закат в Мичамви;Деревня Джамбиани;- What is my name?;Барака и Хаким — мастера пионербола;Поймал осьминога — сумей приготовить;Занзибарские пацаны;Сборная Джамбиани.