Сухово-Кобылин, наши дни?
(отклик на премьеру)
30 лет старый казак Владимир Афанасьев держит свою конюшню с десятком лошадок в районе судостроительно-судоремонтного завода. Старается возродить казачьи виды спорта и кое-какие ремесла. Позаниматься в его скромном манеже, да и просто пообщаться с лошадьми, приезжают ребятишки со всех концов Тюмени. И вдруг, как это бывает не только в приключенческих романах, появляется некий бизнесмен и предъявляет документы о праве собственности на территорию, где уже три десятилетия расположена афанасьевская конюшня. Все чин по чину: областное управление федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии еще в 2011 году закрепило эту землю за ООО «Гудвилл» для «строительства жилых и нежилых зданий». А простодушный казак занимался своими лошадками и ведать ни о чем не ведал. И вот начинается тяжба, исход которой трудно предопределить. И не факт, что казак Афанасьев и поддерживающая его городская общественность выиграют эту тяжбу. Как пела некогда Клавдия Шульженко, «там только деньги, а тут только песни — посмотрим, что сильней».
Эта история не выходила у меня из головы все три часа, когда в драматическом театре шла премьера нового спектакля, созданного на основе пьес великих драматургов XIX века Островского и Сухово-Кобылина.
Сюжет собран из двух трагедий, с вкраплениями элементов иных российских эпох — измененным почти до неузнаваемости и все же узнаваемым знаменитым монологом из «На дне». Иногда слышатся интонации Маяковского…
Тема сквозная и не требует, чтобы автор заметки пересказывал сюжет. Всесильная и нескончаемая власть чиновничества, меняющего эпохи, мундиры и лица, голоса и партийные билеты, но не убиенного по сути. Даже если в результате каких-то чисток и летят высокопоставленные, всесильные головы, то в принципе ничего не меняется. В кресло садится другой, и все начинается сначала. (Точь-в-точь, как в фильме Марка Захарова «Убить дракона» место чудовища занимает новый персонаж и тотчас обретает его облик. «Доходное место» красит человека?)
Те, кто побывал на последнем прогоне спектакля до меня, уверяли, что «в зале много смеялись». Возможно. На премьере 4 сентября в зале ощущалось напряженное внимательное молчание, которое только усиливалось от сцены к сцене.
Такие знакомые сюжеты — из прошлых и нынешних газет. Столько ассоциаций. Вот банкет в связи с окончанием строительства моста через неназванную реку. На стол ставят осетра, запеченного в форме этого моста. И поднимается с тостом гость. Это судья, который с такой знакомой нам интонацией рассказывает, как «простые» жаловались на то, что строительство ущемляет их права, но на всякий вопрос снизу находился в законе параграф, что позволял решать дело в пользу имущих и сильных. Потом официанты резали осетра на большие куски и обносили ими гостей. «Распил» — кажется, так это называется в наши дни?
Я упомянул об узнаваемом монологе из «На дне». У Горького такой пафос: «Человек — это звучит гордо!» Но меняется всего одно слово — чиновник вместо человека — и какой издевкой, глумлением над человеческим достоинством, над теми, кто не входит в клан, становится классический текст! А каково торжественное хоровое исполнение гимна — взятке!..
Не ставлю задачей оценивать игру актеров. Я пишу об общем впечатлении. И поскольку оно есть и оно сильно, следовательно, актерский ансамбль сделал все как надо.
… В течение полувека я принадлежу к числу зрителей тюменского театра. Были разные годы, и разные спектакли я видел. Готов утверждать, что спектакль «Доходное место» относится к лучшим, что я видел в нашем театре.
Подумалось: хорошо бы обязать гражданский служилый люд совершить культпоходы на новый спектакль.