Мои георгиевские кавалеры
Современники называли эту войну Великой мировой или просто Великой войной. Сейчас эту войну скорее можно назвать забытой…
Я расскажу о моих родственниках, живших в то непростое, тяжелое и героическое время, прошедших все испытания, выпавшие на их долю. Расскажу то, что сам запомнил из рассказов моего деда и других моих родственников, давно ушедших в мир иной*.
Очень сожалею, что мало удалось найти фотографий моих предков.
Я думаю, что многие были уничтожены, часть припрятана у родственников. Хранить их в то время было небезопасно.
Дед мой, Андриян Григорьевич Водилов, служил вахмистром в царской армии. До войны обучал солдат военному делу. Служил под Омском в Черемушках в учебном полку. Когда началась война, дед написал прошение на имя верховного главнокомандующего Николая Николаевича Романова об отправке в действующую армию на фронт. В той войне дед заслужил два Георгиевских креста. С германской вернулся в 1918 году. Потом был мобилизован и служил у белых, в армии А.В. Колчака, в 459-м стрелковом полку. Послужил дед и у красных, у В.К. Блюхера при артиллерийской команде Екатеринбургской крепостной бригады.
Василий Сидорович Суранов, фельдфебель царской армии, в войне с японцами 1905 года и немцами в 1914 году заслужил три Георгиевских креста и три Георгиевские медали. Этого деда живым я не застал. Он ушел слишком рано. К сожалению, в их семьях не сохранилось ни одного Георгиевского креста, ни одной Георгиевской медали.
Все-таки один Георгиевский крест за N 167373 в нашей семье был сохранен. Без георгиевской ленты, но сохранен. Он принадлежал Демиду Федоровичу Алексееву. Выходец из обедневшего дворянского рода, необычайной силы и огромного роста, он был призван на службу в охрану императора Николая II. Но началась война, и он подал прошение об отправке на фронт. Рассказывают, что он был страшен в рукопашном бою. Тело противника пронзал штыком, словно муху булавкой, и бросал через себя… Принял революцию. Слышал Ленина, Троцкого. Участник штурма Зимнего. В 30-х годах был репрессирован.
Но вернусь к тому из дедов, которого знал лично. Итак, Андриян Григорьевич Водилов. Несмотря на свою занятость, дед, бывало, садился у печки, брал меня на колени, вынимал из розового футляра очки, цеплял их на нос и при свете керосиновой лампы с семилинейным стеклом длинными зимними вечерами читал мне книги. Мне нравилось, сидя у него на коленях, прижавшись к его широкой груди и запутавшись в его бороде, слушая сказки, тихонько засыпать.
А еще я часто просил деда: «Дедушка, расскажи про войну», но он почему-то неохотно и мало рассказывал. Запомнилось, что в одном из боев в рукопашной схватке, проявив личное мужество и отвагу, он спас жизнь офицеру, за что заслужил «Георгия». При этом он всегда говорил: «Так-то вот, ребятушки, сам погибай, а товарища выручай! Это еще великий Суворов говаривал! Да. Сам погибай, а товарища выручай», — повторял он, задумчиво глядя в окно, и как будто его плечи расправлялись и становились шире. Как будто он вновь возвращался в годы своей далекой молодости.
Второго «Георгия» он получил, по его словам, вместе со всем полком. Под Варшавой их полк дважды атаковал немцев, не сделав ни единого выстрела. Немцы не выдержали штыковых атак, к тому же натиск русских был неожиданным и стремительным. В этих двух штыковых атаках неприятель потерял до двух тысяч убитыми.
Дед рассказывал: «Шли в атаку на немецкие позиции без единого выстрела, молча, с винтовками наперевес, ощетинившись штыками. Впереди шли офицеры, показывая пример личного мужества и полного презрения к смерти. В зубах папироса, в руке трость. Тогда много немца положили и в плен взяли, они в панике бросали оружие и поднимали вверх руки. У нас, конечно, тоже были потери, как без этого, война ведь. Войны без потерь не бывает. После боя командир полка всем оставшимся в живых офицерам и нижним чинам пожаловал « Георгия» . Более пятисот наградных крестов!»
Я восторгаюсь! Шли молча! Без единого выстрела! Под плотным неприятельским огнем. Мне теперь думается, что это была своего рода психическая атака.
Что интересно, германский генеральный штаб в свое время дал оценку русскому солдату: «Русский солдат очень вынослив в физическом отношении и малотребователен. Вместе с этим русская военная часть обладает исключительной способностью быстро оправляться после неудачных боев и быть опять способной к упорной обороне».
Иногда к деду заходил сосед по фамилии, кажется, Пашнин. Родственники шепотом говорили, что они с дедом вместе служили у белых. Тогда бабушка ставила на стол самовар, скромное угощение… И за чашкой чая они предавались воспоминаниям. Говорили о многом, в том числе и о прошлой войне.
Кто из них говорил, я не запомнил, но вот врезалось: «После наскока вражеской конницы мы молча шли по месту сражения. По полю бродили оседланные кони без седоков, повсюду валялись тела людей с разрубленными, как кочаны капусты, головами.» Запомнилось… Да и как не запомнится. Я видел, как бабушка солила капусту и разрубала кочаны капусты пополам, потом помельче, и сечкой мелко рубила в небольшом деревянном корытце.
Дед прожил долгую тяжелую жизнь, полную тревог и лишений. В 1932 году был репрессирован. Семья была выслана за пределы района, а сам он год отсидел в Тобольской тюрьме, ежеминутно ожидая вывода на расстрел. В советское время был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Окончил земной путь и ушел в вечность потомок воинственного древнего литовского дворянского рода 31 октября 1957 г. Похоронен на фамильном кладбище в деревне Старая Заимка. Был реабилитирован в 1991 году. В родительский день я всегда навещаю могилы своих предков.
Василий Сидорович Суранов, участник Японской войны и Первой мировой, герой Порт-Артура и Мукдена. В 1930 году был репрессирован и с семьей выслан в Красноярский край. В 1934 г. дед с семьей вернулся в родную деревню Марково, но, не перенеся лишений и потрясений, тяжело заболел и в том же 1934 году 19 января умер. Был похоронен в родной деревне Марково. К сожалению, могила его не сохранилась. Был реабилитирован в 1991 году.
В Японскую был в команде охотников (разведчиков). Рассказывал, как брали «языков». Тогда в Японскую он получил первого «Георгия».
В Германскую войну он служил в кавалерии. Второго «Георгия» дед получил за то, что в бою под сильным огнем противника подобрал и спас раненого офицера, посадил его на своего коня и вывез его к своим позициям. При этом более пяти верст бежал рядом с конем, держась за стремя.
Третьего «Георгия» дед получил, взяв в плен немецкого офицера, лейб-улана. Сошлись они в кровавой рубке с 12-ю немецкими уланами. Наших кавалеристов 8 человек, а немцев — 12 уланов! Изрубили всех, только один немец рванул наутек и, уходя от погони, объезжал все канавы и кусты, тогда как наши скакали через все препятствия напрямик. Немец оказался офицером.
Мои предки прошли тяжелыми дорогами XX века. В 30-м их постигла тяжелая участь сотен тысяч таких же крепких мужиков-хозяйственников, на которых собственно и держалось государство.
Во имя печального, дай бог, неповторимого прошлого, всех испытаний наших предков и тех, кто с ними рядом шел по жизни, во имя их заслуг перед родителями и детьми, во имя собственных добродетелей будем в самой глубине души хранить редкую память о предках.
*Очерк базируется на воспоминаниях, личном восприятии и оценках автора и не претендует на документальную точность в описании тех давних событий.
***
фото: Вахмистр Андриян Григорьевич Водилов с семьей (жена Варвара Артемьевна и дочь Поля) перед отправкой на фронт, г. Омск, 1915 г.;Фельдфебель Василий Сидорович Суранов, 1916-1917 гг.