За кулисами оставляя стихи…
Когда актрисе драматического театра Эвилине Ризеповой было три года, она написала первое стихотворение. Вот такое: «Печка, печка, ты узбечка».
— Я родилась в Узбекистане, мы жили в частном доме с огромной черной печью, — смеясь, вспоминает Эвилина. — Мама меня спросила, почему печка — узбечка? -Потому что черная!
Сегодня несколько десятков стихов Эвилины можно найти в социальной сети «ВКонтакте», в группе Евы Вишневой. Это творческий псевдоним актрисы.
— Почему не публикуете стихи под своим именем?
— Это целая история! Я свои стихи читала на дипломной работе по сценической речи, когда оканчивала театральный факультет Саратовской государственной консерватории. Вообще-то этого делать нельзя: ни при поступлении, ни на финальных экзаменах читать свои произведения нельзя. Такие правила. А я обманула комиссию дважды. Сначала при поступлении прочла свое стихотворение, представив его как чужое. Потом — на дипломе.
Я принесла стопку своих стихов, подала педагогу и назвала выдуманную фамилию автора — Вишнева. Не знаю, почему. Я просто люблю вишню, и, видимо, сработала приятная ассоциация. Педагог прочел стихи и сказал, что да, здесь есть над чем работать, одобряю. Для меня это было очень важно: значит, что-то в этом есть, подумала я.
Самое интересное было уже в процессе работы. Каждый человек интерпретирует стихотворение по-своему. Например, мы на занятиях разбирала стихи Пушкина (не подумайте, что я его и себя сравниваю), и педагоги нас учили: автор закладывал здесь такой-то смысл. И мы понимали, что именно про это и надо читать.
А у меня получилось, что педагог учит меня читать мои же стихи, говорит мне, что автор имел в виду. Мы столько спорили! Например, есть у меня стихотворение:
Мост в три километра,
Мост из осени в лето.
С вечно хромыми перилами,
А может, собраться с силами:
Взять, пробежаться по краю?..
На самом деле это стихотворение про то, как я училась в Саратове, а жила в Энгельсе, и каждый день мой путь пролегал через длинный мост. Речь о нем. А педагог говорил: «Здесь автор возвращается из настоящего в прошлое, из осени — в лето, вспоминает…» Очень было интересно!
Я только в финале, уже после сдачи диплома призналась, что это мои стихи.
— Пока их можно найти только в Интернете, а издать книгу вы не планируете?
— Собираюсь! Но пока все упирается в отсутствие финансов. Надо или копить деньги, или искать спонсоров.
Знаете, о том, что я пишу стихи, в театре узнали совсем недавно. Я не афиширую, иногда только выкладываю на своей личной странице. Группу создала в перерыве между работой, вечерами, после репетиций. В нее начали вступать актеры, театральные работники.
Потом я попросила Вениамина Даниловича (Панова, заслуженного артиста России, актера драматического театра — О.Ч.) прочесть мои стихи. Тетрадь давала. Он пометил галочками то, что ему понравилось. Кажется, почти все отметил (смеется). И сказал, что надо срочно это печатать, что это не просто рифмоплетство, а настоящая современная поэзия. Даже посоветовал издательство. Вениамин Данилович сам — писатель и поэт, я ему доверяю.
— Интересно, у многих актеров театра есть увлечения? Писать картины, стихи, песни… Или актер все несет на сцену?
— Мне сложно сказать, я всего полтора года работаю в театре. Знаю только, что Панов пишет. Но мне кажется, что они не направляют творчество в одно русло, есть что-то помимо театра.
— Каких поэтов вы любите сами?
— Цветаеву.
— А Ахматову при этом не любите?
— Не могу сказать, что не люблю, но предпочтение отдаю Цветаевой. Мне нравится ее ритм, ее стихотворный удар. Ее эмоциональность. Если у Ахматовой эмоции взрослой женщины, то Цветаева, мне кажется, навсегда осталась гиперэмоциональным подростком, девчонкой — такой у нее накал страстей. Она ломает ритм, переносит рифму с одной строки на другую. Все у нее люблю, наверное, все у нее читала.
— Никогда не задумывались о том, почему некоторых поэтов и писателей мы воспринимает парно: Пушкин и Лермонтов, Толстой и Достоевский, Ахматова и Цветаева? И при этом из пары любим, как правило, только одного?
— Да! Достоевского тоже люблю.
И Набокова: «Лолита», «Дар», «Приглашение на казнь»… А вот стихи Набокова не близки.
— А современных поэтов не читаете? В Интернете навалом.
— Навалом, но не могу кого-то выделить. Разве что Веру Полозкову, но это не то чтобы любимая поэтесса, а, скорее, такой раскрученный московский брэнд. Она постоянно где-то фигурирует.
— Сейчас время поэзии?
— Сложный вопрос. Наверное, не время. Ритм у жизни такой. не поэтический. Но это с одной стороны. А с другой — я вижу, что людям поэзия интересна, особенно молодым. Это легко увидеть в том же Интернете.
— Может, поэзия — в основном удел молодых? Ведь в юности почти все пишут стихи, а поэтами становятся единицы.
— У меня даже стихотворение об этом есть! О том, как девочка растет и рифмует, а все вокруг говорят, мол, вырастет и перестанет… Но мне 25 лет, а я пока не перестала. Не знаю, как сложится дальше. Но сюжеты для стихов я вижу буквально везде. Чаще всего, когда еду в автобусе, — это вообще кладезь. Помню, увидела пожилую пару. Мужчина так нежно, так заботливо и трогательно подавал своей даме руку, так усаживал ее, что я не могла на них насмотреться. Я ехала на репетицию, но, приехав, не могла сосредоточиться. Благо, какое-то время мне надо было сидеть в шкафу, согласно пьесе. И вот, сидя в этом шкафу, я на бумажке торопливо писала об этой паре. Чувствовал, что пока не выплесну увиденное, не смогу работать. Вот такой стих получился (читает):
Ей шестьдесят.
Ему шестьдесят с хвостиком.
Уже как три года
Она ходит с тростью
И называет себя
Неуклюжей медведицей.
Шутит…
При этом лицо покрывается
Клюквенной краской.
Она не выходит одна
в гололедицу,
Недружелюбно, с особой опаской
Встречает март,
Иногда не стесняясь в словах.
А еще она светится.
Лет 40 уже… В его глазах.
— Папа, хватит франтить!
(Он понимает сразу,
Что дочь имеет в виду,
И как ребенок дуется.)
— Не надоело щуриться?
Пап, в позапрошлом году
Мы купили тебе очки!
— Да, оставь ты в покое
мои зрачки! —
На секунду голос
становится властным.
(У него разговоры о зрении
Вызывали всегда раздражение).
— Не болтай,
не болтай напрасно!
Да я вижу настолько прекрасно,
Что сам себе удивляюсь!
Ну, да, появился прищур,
Как говорится — каюсь.
Хотя в этом мать виновата.
А ну-ка, попробуй, не щурясь,
Всю жизнь
любоваться на солнце?
Она это слышит из кухни —
И тихо-тихо смеется…
— Вы очень чувствительны…
— Даже слишком. На сцене эмоциональная возбудимость — это хорошо. А в жизни иногда мешает. Но я часто придумываю истории о людях, незнакомцах, которых вижу. Может, все это неправда, только мое воображение. А может, что-то я угадываю.
… У нее простые и светлые стихи, даже печаль в них добрая. А миру не помешает чуточка доброты.
***
фото: Эвилина Ризепова.;Эвилина Ризепова.