Тюмень в судьбе премьера Косыгина
Продолжение. Начало в N за 5 марта.
«КОСЫГИНСКАЯ» РЕФОРМА
После смерти жены Косыгин изменился. Даже выражение его лица стало «устало-досадливое», говоря словами писателя Солженицына. Ему было уже шестьдесят три года. Возможно, считает историк Леонид Млечин, в этом заключалась одна из причин провала начавшейся за два года до этого экономической реформы, получившей в народе название «косыгинской».
Когда 5 марта 1953 года умер Сталин, то Косыгина вывели из Президиума ЦК и понизили в должности. Но через пять лет Хрущев сам себя сделал главой правительства, а своим первым заместителем назначил Алексея Николаевича. Являясь фактически главой огромного народного хозяйства, он не забывал далекую Тюмень. Его подпись — в постановлениях Совмина СССР о начале строительства завода медицинского оборудования и инструментов, камвольно-суконного комбината, открытии сельскохозяйственного, медицинского и индустриального институтов.
Став после смещения в октябре 1964 года Хрущева председателем Совета Министров СССР, Косыгин выступил на сентябрьском пленуме ЦК КПСС 1965 года с докладом «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленных предприятий». Если коротко, предполагался постепенный переход к рыночной экономике. Глава правительства предложил увеличить хозяйственную независимость предприятий. Уменьшил число плановых показателей, спускаемых сверху. Предприятия получили возможность — распоряжаться частью заработанных денег, составлять себе штатное расписание. Новые идеи дали толчок развитию экономики, выросли и объем производства, и производительность труда.
Восьмая пятилетка (1965-1970) считается удачной. Бывшие помощники восхищенно сравнивали Косыгина с китайским лидером Дэн Сяопином, преобразившим страну. Говорили: «Если бы ему не помешали, он сделал бы экономику Советского Союза процветающей». В отличие от Брежнева, в общественном сознании Косыгин и при жизни, и после смерти воспринимался в основном положительно. Возможно, из всех политиков второй половины XX столетия он пользуется в нашей стране наибольшим уважением.
Историки спорят о причинах свертывания «косыгинских» реформ. Считают — помешала политика. Брежнев ревновал, завидовал народной популярности предсовмина Косыгина. Возглавлявший с 1967 года КГБ Андропов считал, что продолжение реформ может затронуть и поколебать основы социализма и привести к событиям, происходившим в то время в Чехословакии. Ввод 21 августа 1968 года советских войск в эту страну стал началом конца «косыгинских» реформ в СССР. Важным фактором, все более влиявшим на экономическое положение страны, явилось стремительное расширение добычи нефти и газа в Западной Сибири.
По данным председателя Госплана СССР (1965-1985) Н.К. Байбакова, здесь к 1965 году было открыто 29 нефтяных и 26 газовых месторождений. Наибольшее их число располагалось на территории Тюменской области. Отсюда и пошло выражение «большая тюменская нефть».
С НЕФТЬЮ
Тюмень загремела на всю страну. Перед советским руководством остро стала проблема принятия и разработки стратегического решения — определить, как и в какие сроки будет осваиваться Западно-Сибирская нефтегазоносная провинция.
Косыгин осторожно относился к идее ускоренного развития новой нефтегазоносной провинции. Он требовал от Госплана тщательных расчетов и обоснований, предоставления весомых свидетельств в пользу возможности и необходимости быстрого прорыва в Среднее Приобье и на Север. Возникла полемика. С одной стороны -экономисты, сторонники плана обустройства недавно открытых нефтяных и газовых месторождений без перенапряжения народного хозяйства и гигантских капиталовложений. С другой — руководители Тюменского обкома КПСС Б.Е. Щербина и А.К. Протозанов, тюменские геологи и ученые, которых поддерживали союзные министры геологии, нефтяной и газовой промышленности А.В. Сидоренко, В.Д. Шашин, А.К. Кортунов. Арбитром в этом горячем споре, сопряженном с серьезными политическими обвинениями, выступил Косыгин.
В январе 1968 года он приехал в Тюмень для «примирения» сторон при реализации директивы XXIII съезда КПСС (март-апрель 1966): « Важной народнохозяйственной задачей новой пятилетки считать ускоренное развитие производительных сил в районах Сибири. Создать крупный народнохозяйственный комплекс на территории Западной Сибири на базе вновь открытых месторождений нефти и газа, а также лесных богатств».
За его охрану от областного УКГБ отвечал начальник 5-го (идеологического) отдела майор Э.М. Шевелев. «Личные охранники Косыгина свои обязанности передоверили мне, — вспоминал в 2011 году 82-летний полковник в отставке, — а сами много пили, ели и долго спали. А Алексей Николаевич просыпался рано, и я стал его собеседником.
— Вы знали, что Косыгин жил в Тюмени в 1924-1926 годах, будучи инструктором организатором по первичным потребительским кооперативам.
— Он сам мне об этом рассказал. По его просьбе я, хорошо ориентируясь в городе, тайком от его охраны отвез главу советского правительства к двухэтажному деревянному дому на улице Осипенко (сейчас номер 28 — А.П.). После возвращения в Москву Косыгин написал записку Андропову о моем переводе в центральный аппарат КГБ. Такое ходатайство, конечно, удовлетворили, даже квартиру в столице сразу выделили.
— Но назначили с понижением в 9-й отдел 5-го Управления КГБ.
— Зато этому самостоятельному отделу поручили «ведение наиболее важных разработок на лиц, подозреваемых в организованной антисоветской деятельности».
— Проще, вы занимались двумя наиболее заметными инакомыслящими — Солженицыным и Сахаровым.
— Я вел только Солженицына.
— Так уж ли опасен был лауреат Нобелевской премии Солженицын (ее присудили в 1970 году) для существовавшего тогда в стране политического режима?
— Андропов считал, что распространение произведений Солженицына и ему подобных «жертв культа личности» наносит «серьезный ущерб воспитанию советских граждан, особенно интеллигенции и молодежи». Когда в феврале 1974 года на Политбюро обсуждалось предложение Андропова выдворить Солженицына из страны, Косыгин предложил выслать писателя в Сибирь, куда иностранные корреспонденты не доберутся.
— В Тюмень?
— В Киренск или Верхоянск. В этих местах Алексей Николаевич, по его словам, тоже когда-то работал».
Во время следующего приезда Косыгина в Тюмень 13 января 1973 года обсуждался проект широкого развития вахтового метода для снижения капиталоемкости освоения Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции. В то время как Тюменский обком КПСС настаивал на скорейшем развитии социально-бытовой инфраструктуры в Среднем Приобье и на Севере, нефтяники и газовики старались снять остроту этой проблемы.
Особенно защищал экспедиционно-вахтовый метод А.К. Кортунов. Министр газовой промышленности считал, что этот метод позволит избежать больших затрат на обустройство семей работников и позволит максимально мобилизовать вахтовиков на выполнение производственных задач. Да и наладить быт и снабжение небольших вахтовых поселков, по мнению министра, было гораздо легче, чем обустраивать в тайге и за Полярным кругом большие города. При этом Тюмени отводилась роль базового научного, кадрового, производственного, транспортного и культурного центра. Тогда у Косыгина и его сторонников еще теплилась надежда на то, что новые рыночные механизмы планирования и экономического стимулирования народного хозяйства позволят изыскать дополнительные резервы инвестирования в новый сырьевой регион как вне сферы регионального топливно-энергетического комплекса, так и в нем самом.
Глава правительства призвал областное руководство ускорить в Тюмени жилищное строительство, вывести на полную мощность камвольно-суконный комбинат, создать научно-исследовательский центр нефтяной промышленности, улучшить снабжение тюменцев промышленными товарами и продовольствием. В следующий раз, 5 марта 1975 года, он посетил открытый в Тюмени центральный универмаг, побывал на камвольно-суконном комбинате, где интересовался условиями труда и быта текстильщиц, осмотрел выпускаемые ими ткани.
Окончание следует.
***
фото: Сталин и Косыгин на крейсере «Молотов» в 1947 году;Косыгин и Сталин.