Арматура. На нем все держится
При подготовке этого репортажа я сломал голову, пытаясь вспомнить поговорку, связанную с арматурой. Что-то из детства, дескать — арматура простое, даже примитивное, изделие, но в то же время привычное и понятное каждому.
Простое, как валенок или как картонные коробки, производству которых наш корреспондент Анна Чудинова однажды посвятила целую оду. «С чем сравнить арматуру? — пытается помочь мне отец, бывший строитель. — Ну, это как ребра. Вот (показывает на себе) — на них тоже все держится…» Мы видим, как из арматурных каркасов вырастают дома и мосты; запинаемся о торчащий из земли металлический прут, проклиная чью-то бесхозяйственность; безо всякого сожаления выкидываем в мусорку проржавевшую железяку… И даже не задумываемся о том, что для производства этих простых, примитивных, привычных железок можно построить завод стоимостью 22 миллиарда рублей.
С осени прошлого года завод «Электросталь Тюмени» осваивает изготовление арматуры разных диаметров. Как рассказывает директор завода Сергей Глушков, начато сотрудничество с рядом строительных компаний области, есть заказчики в Омске, Челябинске, Екатеринбурге. В общем, завод, первая свая которого была вбита восемь лет назад, наконец, заработал.
— Вот сложены пачки готовой арматуры, каждая весом по три-четыре тонны. Из двух 12-метровых заготовок на арматуре N10 получилось почти семь тысячи метров изделия, — говорит Евгений Гурбан, начальник прокатного цеха завода.
Мы стоим в конце стана и смотрим вниз на нулевой уровень помещения, где чернеют штабеля металлических прутьев. А за нашими спинами, кажется, вновь начинают шуметь рольганги и пускается в путешествие по стану разогретая до красна заготовка. Евгений Сергеевич покажет все этапы этого пути, но прежде я хочу поделиться своими впечатлениями от очередного посещения завода.
Совсем недавно, всего два года назад, мы были на этом заводе с фотокором Викой Ющенко. Пробирались по разбитой дороге, разговаривали с обвешанными крюками строителями. В электросталеплавильном цехе тогда монтировали машзал 140-тонного крана. Суетились люди, автокраны протягивали стрелы — работа кипела. Но как назло в тот день ударил первый январский мороз. Отражаясь от металлических опор, от машин и агрегатов, холодный воздух проникал под одежду, пробирал до самых костей. У меня замерзла ручка и руки, у Вики замерз фотоаппарат. Она сообразила раньше — спряталась в вагончик к строителям, я еще пытался поговорить с итальянским наладчиком фирмы Danieli. И вдруг понял, что от холода сейчас упаду в обморок.
Присел на какой-то бетонный блок, попробовал растереть закоченевшие кисти. Подошли мужики. «Мне плохо», — кажется, пробормотал я. Инженер-технолог Вадим Колыхалов резко поднял меня, крепко держа под руку, отвел в вагончик. Там была газовая грелка, был горячий сладкий чай. Я лежал и слушал рассказы монтажников — из каких они городов, какие еще заводы построили в стране, сколько работают в Тюмени.
Это им приходилось жить практически в походных условиях, бороться с холодом и жарой, в пустом поле воздвигать огромное предприятие. И все же они были здесь временными, а тюменская стройка — лишь очередной точкой на карте их работ. Сейчас в прокатном цехе тепло. А главное — с самой проходной чувствуется совсем иная атмосфера.
Пикают турникеты, мужчины деловито, не задерживаясь, проходят куда-то вглубь территории. В минуту перерыва собираются группками на перекур, привычно рассаживаются, шутят. Вальцовщик Алексей Петряков, один из новичков-тюменцев, перечисляет свои обязанности и не забывает об уборке: «Место рабочее надо содержать в чистоте.» Короче, завод обживается, одомашнивается своими новыми — уже постоянными — работниками.
— Я бы хотел отметить уже как состоявшегося квалифицированного нагревальщика Игоря Козлова, — говорит Евгений Гурбан, когда мы заходим на пост N 1 прокатного стана. — За полгода, практически с нуля, он освоил процесс посада и нагрева заготовки. Своими руками зажигал факел первой горелки, когда мы разжигали печь. Да?..
Игорь кивает, улыбается. 35-летний тюменец, он работал раньше на мебельном производстве, но решил освоить новую специальность, не представляя вполне, что такое металлургия. Не страшно было? Ну, работают же люди. Как устроился, по блату? Смеется: по объявлению. Три месяца длилось обучение в Магнитогорске, с осени Игорь работает в прокатном цехе и не собирается менять это место.
— Каждый день узнаешь что-то новое, — говорит он. — Сейчас мы сажаем холодную заготовку, скоро начнется горячий посад, там уже другие механизмы, процесс пойдет непрерывно.
Задача поста N 1 — поместить отлитую из металла заготовку в нагревательную печь, разогреть ее до 1100 градусов, контролируя показания температуры, работу гидравлики, следя за смазкой. И выдать заготовку на прокатный стан.
На посту — панорамные окна и несколько мониторов. На одном -схема печи с расчерченными прямоугольниками заготовок, на другом — реальная картинка. Изображение черно-белое, но все равно видно, как струится раскаленный воздух и томится в этом мареве металл. Операторы следят за работой автоматики, если требуется, вносят коррективы.
Оператор Виктор Костин — из Новотроицка Оренбургской области. Он рассказывает, что за четыре года в профессии уже привык к виду раскаленного металла, но отладка, устранение ошибок, выяснение их причин — то, что поддерживает интерес к работе.
— Так, на этом заводе схема движения заготовки для меня -новая.
Для нас же, тюменцев, ново все.
— Вот это печка! — восклицает фотокор Галина, когда Евгений Гурбан открывает смотровое окно печи. Оттуда валит обжигающий глаза и кожу жар. — Даже одежда оплавилась, чувствуешь?..
Наши куртки, кажется, и правда, чуть запахли паленым.
Мы оставили операторов. Сейчас заработает прокатный стан.
На посту N 2, главном посту стана, людей больше, все оживленны. Сегодня впервые катают арматуру 18-го диаметра, необходимо отстроить оборудование. Оператор стана горячей прокатки Александр Зенков запускает симуляционный процесс — сам металл пока в печи, но по монитору ползут красные линии-модели: все механизмы должны сработать правильно.
— Здесь работа гораздо сложнее, — говорит Евгений Гурбан. — Только многолетний опыт помогает быстро вникнуть в процесс.
Александр Зенков, сухопарый, седой, с коротким хвостиком, с 83-го года на прокатных станах. Начинал в Узбекистане, затем был Казахстан, город Шахты Ростовской области, теперь вот Тюмень.
— Управление усложнилось, -рассказывает Александр Григорьевич. -Раньше участок от печи до холодильника распределялся на три поста, на каждом сидел человек и дергал рычаги. Теперь всем управляет один человек с помощью компьютера. И каждый новый стан -все сложнее и сложнее.
… «Симуляция прошла успешно. Беру заготовку!» — командует Зенков в микрофон. Пикает кнопка на пульте. Взвизгивает короткая сирена. Начинается прокатка.
В операторской все притихли, в цехе вальцовщики замерли в напряженных позах. Слышен только четкий голос Зенкова и шипящие ответы по рации. Атмосфера как в диспетчерском пункте, будто мы находимся на выполнении сложной операции.
— Вот сейчас оператор заказал заготовку, она выходит из печи, -тихонько комментирует Евгений Гурбан.
Нам не видно, но на посту N 1 в эту секунду запустили гидравлику. Автоматически открылась задвижка печи. Оттуда плавно выскользнул 12-метровый красный брусок.
Первая группа клетей — черновая. Только заготовка попадает туда, над оборудованием поднимаются клубы пара, потекла вода, охлаждающая валки.
— Здесь заготовка с сечением 130 мм превращается в круг диаметром 70 мм, а длина, соответственно, становится около 40 метров, — рассказывает Гурбан.
«Раскат выходит из черновой группы клетей», — докладывает Зенков в микрофон.
«Принял!» — отвечает ему рация.
— Сейчас, смотрите, заготовка будет заходить в промежуточную группу клетей, — продолжает Гурбан. — А на выходе мы увидим, как ножницы обрежут передний конец заготовки.
Показывается красная «головка». Щелк! Кусок раската сваливается куда-то вниз. Перед нашими глазами по стану вытягивается длинная огненная змея. Все поворачивают головы вслед за ее движением.
— Скорость 15 метров в секунду, — комментирует Евгений Гурбан.
Заготовка упирается в последнюю, чистовую, группу клетей. Слышен громкий скрип, или это датчики пикают на пульте?.. На посту все замирает.
Заготовка тоже стоит. Я смотрю со спины на Зенкова, кажется, он спокоен. Смотрю на Гурбана, тот смотрит на стан. Наконец, заготовка двигается с места, ее хвост проскакивает в клети.
— Скажите, спрашиваю я у Евгения Сергеевича, — это нормально, что заготовка здесь стояла?
Он смеется:
— Она не стояла, она летела со скоростью 15 метров в секунду! Просто она стала такой длинной, и скорость такая большая, что мы не видим движения. Сейчас металл проходит термообработку, из красного он превратился в черный, а мы из 12-метровой заготовки получим от одного до трех километров качественной арматуры.
За два дня, говорит Гурбан, на заводе выпустят б0о тонн нового изделия 18-го диаметра. На выходные планировали освоение арматуры N 32. Уже отстроена технология производства арматуры от 10 до 28 мм, на март намечена пуско-наладка и выпуск уголка. С начала технологических испытаний на заводе произведено порядка 20 тысяч тонн продукции, всего в 2014 году планируют изготовить более 400 тысяч тонн.
Когда мы выходим на улицу, я все-таки решаюсь задать Евгению Сергеевичу вопрос, который держал в голове во время экскурсии.
— Неужели для производства этих обычных, простеньких железяк стоит строить такой огромный завод?
— Конечно! — отвечает начальник прокатного цеха. — Другого не дано! Во-первых, объемы производства — высокие. Все-таки, 500 тысяч тонн в год — это много. Во-вторых, мы ведь ориентированы не только на строительную номенклатуру, но и на качественный прокат для машиностроения. Да, арматура — одна из составляющих сортамента этого стана. Но и спрос на нее очень высокий — любое строительство не обходится без арматуры. До сих пор наша страна еще импортирует эти изделия. Этот стан может работать столетия!
Евгений Сергеевич говорит об агрегатах, работу которых мы не смогли увидеть. Это стыкосварочная машина, которая соединяет две заготовки на выдаче из печи, превращая прокат в непрерывный процесс. Нигде в России больше нет такой технологии. Это немецкий блок Koks, в котором будут производить круг и шестигранник для машиностроителей. Это линия финишной отделки, где прокат пройдет дополнительную обработку…
— Предприятия, построенные в прошлом веке, не обладают таким оборудованием, — говорит Евгений Сергеевич. — На сегодняшний день наш стан, как и электросталеплавильное производство, — самые современные в России.
Гурбан знает, о чем говорит. Пока мы были на посту N 1, он рассказал, как 30 лет назад начал свой путь в металлургии в родных Нижних Серьгах Свердловской области.
— Нагревательная печь у нас была на мазуте. Заготовки по 200 килограммов мы кантовали руками, штаны были обгоревшие, лица все — в мазуте… В восемь вечера мы на карачках выползали с этой нагревательной печи. Только спустя 15 лет нам протянули газ, вот тогда мы почувствовали разницу. Поэтому я завидую молодым людям, которые сегодня работают в достаточно комфортных условиях.
Удивительно спокойный, интеллигентный, называющий своих работников коллегами, лично проводящий собеседования и отбор претендентов на работу, Евгений Сергеевич любит свое дело и, кажется, даже немножко обижается, когда я называю арматуру железяками.
— Коллектив появляется боеспособный, много местных, — отвечает он на мой последний вопрос. -Я прошел много предприятий и уверен, что тюменскому заводу -быть! И надолго.
P.S. «Арматурную» поговорку из детства я так и не вспомнил. Зато нашел в Интернете другую: «Что написано клавиатурой, то не выдолбишь и арматурой». Тоже подойдет.
***
фото: Александр Зенков;Черновая группа клетей;Виктор Костин и Игорь Козлов;Евгений Гурбан.