Субботний вечер с Шопеном
Шопен, музыку которого так любят играть пианисты во всем мире (Наум Штаркман когда-то рассказывал мне, что есть даже такая специализация что ли — шопинисты), был к пианистам жесток. Шопен написал для фортепиано с оркестром только два концерта — концерт N 1 ми минор и концерт N 2 фа минор. И оба этих концерта в программе одного вечера прозвучали в Тюмени в субботу.
Тюменский симфонический оркестр, пожалуй, уже не надо представлять нашему зрителю. Шаг за шагом этот молодой коллектив завоевывает сердца и покоряет слух. А у рояля был, как его официально называют, молдавско-американский пианист Александр Палей.
Бессмысленно в репортаже пересказывать музыку словами. Однако мне думается, что в исполнении Александра Палея концерты Шопена могли бы слушать даже люди, совершенно лишенные слуха. Они все могли бы прочитать по лицу и фигуре музыканта. По тому, как он внимал оркестру. По тому, как продолжали двигаться его пальцы над клавиатурой. Порою казалось, что он вместе с дирижером управляет потоком музыки, который рождает оркестр… Это волнение передавалось залу, трепетная, воздушная музыка. И нельзя было не согласиться со словами самого Шопена, которые процитировала ведущая программы, когда представляла концерт N 2, его вторую часть: «она должна произвести такое впечатление, как будто видишь перед собой любимый пейзаж, вызывающий в душе дорогие воспоминания, как, например, в тихую, озаренную лунным светом весеннюю ночь.»
Возможно, именно простая картинка, которую я сам однажды увидел из окна дома, в котором родился Шопен, в небольшом селении Желязова Воля неподалеку от Варшавы. Узенькая речушка, зеленый лужок, обрамленный узловатыми деревьями. Тот клочок земли, который и называется родиной, и про воспоминании о котором щемит сердце.
Впрочем, о сердце отдельно. Как известно, Шопен покинул родные места вскоре после разгрома польского восстания 1830 года. Он умер и похоронен во Франции. Однако сердце умершего композитора, по его завещанию, вернулось на родину. В Варшаве в костеле Святого Креста на массивной колонне напротив входа укреплена небольшая табличка. Она сообщает, что именно здесь замуровано сердце Фредерика Шопена. А неподалеку в парке Лазенки, на открытой площадке, на пьедестале стоит бронзовый рояль, и бронзовый пианист касается его бронзовых клавиш.
… Звучит последний аккорд. Зал встает, как по команде. Пианист благодарит дирижера, пожимает руку первой скрипке, целует руку скрипачке, потом прижимает ладонь к сердцу и кланяется залу. Пианисту и главному дирижеру вручают традиционные букеты. И тут пианист совершает экстравагантный поступок: он бросает свой букет туда, где, как обычно, размещаются духовые.
Соло трубы в финале 2-го концерта, как пишут музыкальные критики, долгое время считалось неисполняемым. А тут — букет от солиста трубачу.
Аплодисменты усиливаются. Александр Палей вновь садится к роялю, овация тотчас стихает, словно стоящий у левой кулисы дирижер Евгений Шестаков одним движением палочки « снимает» звук. Палей играет. И опять овации, крики «Браво!».
Такое — от сердца к сердцу -прощание музыканта с Тюменью повторяется трижды. Зал готов слушать и слушать, но все на свете имеет финал. Так и финишировал этот прекрасный вечер. Расходились не торопясь, словно боясь спугнуть еще висящие в холодном воздухе хрустальные звуки.
***
фото: Александр Палей.