Охота на безысходность
В.Ф. Тендряков. Сборник «Охота», 1991 г.
Автор сборника Владимир Тендряков не жалеет читателя -и сразу, без предупреждения, без отсрочки бросает его в страшную реальность, которую видел сам. А видел он немало: послереволюционное тяжелое время, сталинские репрессии, война. И вот самые страшные вещи абсолютно неожиданно врываются в текст, надрываясь на каждом слове, обрушиваются всей своей мощью, но тут же утихают и остаются в тексте холодным леденящим следом.
Уж не знаю почему, но повесть «Хлеб для собаки» мне показалась самой пронзительной из всего сборника. В ней самое начало -уже напряжение и ужас.
Светлый березовый скверик: ровные, грациозные стволы берез, светлая зеленая листва. И на фоне него — темные фигуры людей.
«Одни из них — скелеты, обтянутые темной, морщинистой, казалось, шуршащей кожей, скелеты с огромными, кротко горящими глазами. Другие, наоборот, туго раздуты — вот-вот лопнет посиневшая от натяжения кожа, телеса колышутся, ноги похожи на подушки, пристроченные грязные пальцы прячутся за наплывами белой мякоти».
Времена сталинских репрессий, зажиточные крестьяне раскулачены и сосланы. Но многие из них не добрались до места ссылки. И вот эти люди просто сидят в березовом парке рядом с поселком и постепенно умирают от голода, а люди из поселка смотрят на них как на врагов народа. Всю эту ситуацию читатель видит глазами мальчишки, который сначала с детской жестокой холодностью рассказывает все подробности ужасного доживания «куркулей» (как их прозвали в поселке) и детали их гибели, а затем с детской уже горячностью бросается кормить несчастных людей.
Правда, его радость и облегчение быстро сменяются страхом: голодных слишком много. И мальчишка мучается, недоедает, выслушивает насмешки и упреки, но продолжает носить все больше еды куркулям. Но однажды не выдерживает — прогоняет их, совершая немыслимый, тяжелый выбор между чужой и своей жизнью. Мальчик находит собаку и начинает кормить ее: «Это своего рода плата, а мне вполне было достаточно того, что я кого-то кормлю, поддерживаю чью-то жизнь, значит, и сам имею право есть и жить».
Мария Дубровина — литературный редактор
***
фото: