Волки, керосин и детский дом
Ветеран труда Надежда Стеклова отчетливо помнит дату своего рождения 26 октября 1935 года, но теряется в датах и фактах, которые сопровождали ее жизнь, насыщенную событиями. Впрочем, цифры можно проверить. Свидетельство о рождении, трудовая книжка и другие документы здорово помогли при подготовке этой истории. Истории, от начала до конца пронизанной обидой на отца.
СКАТЕРТЬ И ТЮРЬМА
— Папа… Я не считаю его папой. Он же гулящий был. Не жил с нами. Помню, что он был председателем колхоза в селе Малое Просеково Курганской области, где я и появилась на свет. Как-то сидела дома, перебирала скатерть на столе, она в цветочках была. Тут заходит отец и говорит: «С сегодняшнего дня ты не наша! Отдаем тебя в детдом».
Маму — Антониду Степановну — на три года отправили в тюрьму за то, что украла два литра керосина. Она возила в колхоз горючее и как-то керосин, что остался у нее во фляге, вылила в баночку. Кто-то узнал и доложил.
Для чего нужен был этот керосин? Использовали его для факелов — все так спасались от волков. Впервые я этого зверя увидела, когда мне пятый год шел. Нет, не испугалась. Наоборот интересно было посмотреть. У них же глаза светились! А в тот первый раз мама просто сказала: «Закрой дверь, а то он к нам зайдет». Они и через забор как-то залазили. Подходили к хлеву, в котором у нас была закрыта корова. Но, вроде, никого не съели…
ПОДВАЛ И ПЕЧКА
Мне тогда исполнилось семь лет. Нет… Шесть или пять. А может, и четыре. Нас было трое детей. Я -самая младшая. Сестру Валентину отец забрал себе. После того случая, когда он объявил меня чужой, говорила: «Я с тобой здороваться не буду!» Отца затем взяли в армию, где он ослеп. А может, притворился слепым.
Брат Варлам уже был самостоятельным, работал в колхозе то на самосвале, то на тракторе.
Детдом был не очень далеко -там и встретила войну. Понятия не имею, как нам рассказали, что она началась. Помню, что первое время ребятишкам было приказано сидеть в подвале. Выходили оттуда только в столовую. Было нас человек 70. Почти все моего возраста. А затем нас перевели в деревянный дом с круглой печкой. Ни с кем я не дружила. Меня обзывали «Сим-Сим». Фамилия-то Симонова была. Сильно я ревела от этого прозвища. Не хотела слышать фамилию отца! Поэтому залазила за печку и там спала до утра. Сидя…
КАРТОШКА И ГОРОХ
Друзья появились, когда мы как-то вчетвером, взяв палку, пошли копать мороженую картошку. Совсем плохо нас кормили. В основном, капустой да картошкой. И еще ржаным хлебом. Когда вернулись в детдом, воспитательница поставила нас за печку на горох. Стояли мы на нем каждый вечер по два-три часа. И даже утайкой жевали его.
Ух, страшно вспоминать. Дней десять мы, наверное, были наказаны. А потом, видимо, кто-то нажаловался, и к нам приехала медсестра. Увидела, что у нас ноги поранены, после чего чуть не уволила наказавшего нас воспитателя. Замазала коленки и, чтобы мы слышали, специально громко сказала: «Чтобы ни один мальчишка и ни одна девчонка не были тронуты!»
ГОРКА И ЛЫЖИ
В детдоме о войне ничего не рассказывали. Никто меня не навещал. Пробыла в нем без нескольких дней два года. Помню, как мне кричат: «Надя! У тебя же мама приехала!» У нее с ногами плохо стало из-за болезни. Поэтому ее и выпустили из тюрьмы раньше срока, хромую. Поначалу нас приютила какая-то женщина, жившая недалеко от детдома. Мы у нее дней шесть были. И я от мамы не отходила. Плакала и держалась за нее. Даже в туалет ее одну не отпускала. «Да ты не бойся! Я тебя не оставлю!» — говорила мне мама.
Вернулись мы в родное село. Мама поначалу не работала. Какую-то еду ей просто так в колхозе давали. Не помню уже, что. Жили за счет детдома. Те друзья, с которыми мы сидели на горохе, подкармливали нас. Страшная вещь!
Мамина младшая сестра работала в этом же колхозе. И в какой-то момент отказалась работать. Повернулась и ушла. И оказалась поваром в. детском доме. Том самом, где я провела почти два года. Вскоре тетя вышла замуж за конюха и родила девочку. Попросила сестру отпустить меня к ней. В том селе я отучилась два года и окончила семь классов. Полюбила там лыжи. Даже не знаю, кто меня научил. Одна взбиралась на горку и скатывалась на речку Суерь. В те годы на школьных соревнованиях трижды занимала первые места!
Потом какое-то время сама воспитательницей в детдоме была. Не помню сколько, нужно бумажки смотреть. Была самой молодой. Конечно же, никого на горох не ставила. Наоборот, всех гладила. И ребятки меня тоже.
КАЮТА И ЗАВОД
Старшая сестра Валентина много где была. Приезжает к нам в село и говорит — я за тобой приехала, поедем в Тюмень, там лучше. А у меня как раз нога от колена до стопы воспалилась. Она продолжает: «Ну, смотри, сосед поедет на машине — и ты с ним». Но нога болела, и я осталась дома. А через год Валентина вновь приехала, посадила на грузовую машину с зерном и 29 сентября привезла в Тюмень. Лет 17, наверное, мне было.
С сестрой категорически не стала жить. Устроилась у женщины. Она меня отвела на судостроительный завод, взяли маляром. Красила каюты. Время оставалось даже на лыжи, которые мне выдали на заводе. Каталась по Туре… А затем выучилась на медика, после чего уехала с подругой в Викуловский район. Почему туда? Хотела оказаться подальше. Надоело все! Жила-то бедно.
После этого Надежда Яковлевна отработает медицинской сестрой в различных больницах и поликлиниках нашей области. И никогда не забудет ту цветастую скатерть на столе и детский дом. А может, именно там во время войны и было самое сытное место?
***
фото: Надежда Яковлевна в юности и в наши дни.;Надежда Яковлевна в юности и в наши дни.