Рубенса выдали глаза
Авантюрный роман напоминает история полотна «Кающаяся Мария Магдалина и ее сестра Марфа», которую в эти дни показывают в музее изобразительных искусств на выставке «Возвращение шедевра».
В этом романе могли бы действовать великие художники и искусные фальсификаторы живописи, знатоки-искусствоведы и фанатичные коллекционеры. Его мог бы сочинить, например, Умберто Эко — знаменитый семиолог, медиевист и писатель. Но фальсификаторов в нашей истории, к счастью, не нашлось.
… На выставке — всего одна картина, хотя ее величия и судьбы хватило бы на иную галерею. С 1976 года полотно хранилось в запасниках Ирбитского музея изобразительных искусств и носило, казалось бы, несмываемое клеймо копии с одноименного подлинника, что украшает Художественно-исторический музей Вены. Оказалось, что и клеймо не вечно: необходим зоркий глаз искусствоведа и золотые руки реставратора, чтобы сквозь вековые слои лака и пыли проступила кисть самого Питера Пауэла Рубенса.
Директор Ирбитского музея Валерий Карпов на пресс-конференции, предваряющей открытие выставки, рассказал, как в 1976 году обратился к большим музеям страны за помощью в формировании фондов собственного, еще совсем нового музея. Первым тогда откликнулся ленинградский Эрмитаж: выделил около сотни экспонатов, в основном графических. Однако был среди даров и десяток живописных полотен, каждое из которых считалось копией того или иного шедевра. «Магдалина» — среди них.
— Сейчас я понимаю, какое это счастье — пометка «копия», — говорит Валерий Андреевич. — Намеренно картина получила такую атрибуцию или нет, теперь сказать трудно. Но именно из-за статуса копии ее не постигла та же участь, что и многие другие шедевры живописи, которые в 30-е годы прошлого века проданы заграницу.
Если копнуть историю полотна чуть поглубже, то выясняется, что до революции 1917 года оно находилось в большой коллекции петербургского профессора, врача Александра Якобсона, который в том числе лечил членов царской семьи.
— Возможно, ему эту картину подарили, возможно, купил самостоятельно, — считает Валерий Карпов. — Но в 1931 году она была передана сначала в запасники Эрмитажа, а затем нам.
Карпов говорит, что уже в 1976-м выделил полотно из всех других: уж слишком знакомым ему показался почерк, которым написана голова Магдалины, особенно ее глаза — влажные, с прозрачной радужкой. Так Рубенс писал. Впрочем, лицо Марфы выполнено в совершенно другой манере, так что, участие в работе великого фламандца оставалось под вопросом, а проверить догадку не было возможности. Полотно требовало серьезной реставрации, которая, как известно, стоит немалых денег. На их поиски ушло 36 лет. Только в 2012 году в Ирбитский музей пригласили Антонину Наседкину, специалиста по реставрации старинной масляной живописи, которая решила увезти полотно для работы к себе в Тагил.
— Перед этим я попросил Тоню проверить: не застекленел ли лак на холсте, — рассказывает директор Карпов. — Бывает, слоев лака так много, что он становится словно стеклянным, его невозможно растворить и приходится годами — слой за слоем — снимать тончайшими пленками. Тоня соорудила тампон, пропитанный растворителем, и хотела попробовать на краешке полотна. Но я настоял: начинай прямо с глаза Магдалины! Поколебавшись, она принялась его расчищать. Вам трудно представить, что я тогда чувствовал! Когда из-под слоя лака появилась краска, я прямо выдохнул: «Тоня, у тебя в руках подлинный Рубенс!» Она не поверила и не верила все четыре месяца, пока реставрировала полотно.
Между тем, рассказывает Карпов, картина находилась в очень плохом состоянии. Сшитый из двух половинок холст несколько раз, что называется, записывали: в разные годы неизвестные «реставраторы» поверх уже имеющейся краски заплатами дописывали куски картины. То юбку Магдалины подкрасят, то фон. Кстати, юбке вообще не повезло — кто-то умудрился протереть ее моющими средствами так, что проступили нити холста. Если присмотреться, их видно. Антонине Наседкиной пришлось снять четыре слоя лака, пропитанного пылью. У ноги Магдалины нашлась дырка в холсте, которая, впрочем, сослужила хорошую службу при экспертизе. Именно из нее были взяты образцы холста и пигмента и отправлены специалистам Государственного научно-исследовательского института реставрации.
— В сентябре 2012 года химическое исследование красочных пигментов картины подтвердило наше предположение о возможности ее создания в мастерской Рубенса как первого авторского варианта картины, — говорит Валерий Карпов. — Я не утверждаю, что в Вене — копия, а у нас оригинал. Судя по всему, у нас хранится первый вариант картины.
Окончательно в подлинности полотна убедились после визита в Ирбит крупнейшего специалиста по фламандской живописи, сотрудника Эрмитажа Наталии Грицай, которая подтвердила выводы коллег: это несомненно произведение кисти Питера Пауэла Рубенса, созданное в 1618-1620 годах при участии самых выдающихся его учеников Антониса ван Дейка и Якоба Йорданса. Сам Рубенс, кисти которого приписывают столько полотен, сколько он физически создать в одиночку просто не мог, написал голову Магдалины и ее руки, прошелся кистью по юбке.
— Искусствоведы Вены после этого попросили нас прислать результаты экспертизы. А затем сняли свою картину с выставки и отправили в фонд «для дальнейшего изучения», — говорит Валерий Карпов.
… Порадуемся: мы можем увидеть настоящего Рубенса! Ирбитский музей щедро возит картину по городам, в Тюмени она останется до 20 декабря. И кто знает, чем закончится история с двумя картинами-сестрами — венской и ирбитской? Вдруг это еще не финал авантюрного романа, который начался в XVII веке?
***
фото: Директор Ирбитского музея Валерий Карпов;Голова Марии Магдалины кисти Рубенса.