Наш современник Уильям Шекспир
Интересно, как будут ставить Шекспира режиссеры в XXII веке? В том, что они это станут делать, я нисколько не сомневаюсь.
Сюжету британского драматурга о том, что когда-то случилось в итальянском городе Верона, больше 400 лет. Что нам Гекуба и что мы Гекубе? А вот поди ж ты…
… В зале тюменского драматического непривычная, как мне думается, публика. Почти все до двадцати или немножко больше. А как слушают! Как всплескивают ладонями, когда что-то задевает! Как заинтересованно спорят в антракте! Распалась связь времен -страдал король Лир. А здесь она как бы снова восстанавливается. Строится мост из прошлого. (Мост вздохов, сказал бы я, но это из другой пьесы).
Впрочем, записные театралы, знающие наизусть трагедию «Ромео и Джульетта», возможно, остались бы недовольны.
Текст безжалостно сокращен. Синьор Монтекки перемещается по сцене, как тень отца Гамлета. От юного графа Париса, жениха Джульетты, остались рожки да ножки. Пышных костюмов эпохи Возрождения нет и в помине. Вместо изящных фехтовальщиков с их финтами — грубый мордобой и пистолетные хлопки… На сцене -соперничающие банды Нью-Йорка, а вовсе не представители аристократических родов.
Впрочем, чего вы хотите? За 400 лет, прошедших со смерти эсквайра, кто только не эспериментировал с этим Вечным Сюжетом? Да и с другими шедеврами Шекспира тоже.
Что есть знаменитый мюзикл «Вестсайдская история»? Это переложенная на музыку и перенесенная в другое время трагическая любовь Ромео и Джульетты. И что означает непрерывно льющаясяся с колосников большого тюменского драматического театра водяная пыль, отчего все действие как будто протекает в непросыхающей луже? Кто-то увидит в этой выдумке художника-постановщика (Алексей Вотяков) иллюстрацию к цитате из текста пьесы: «вся Верона залита слезами». Но хляби небесные разверзлись с самого начала, когда еще ничто не предвещало беды. Мне же подумалось, что это — широко развернутый образ из повести братьев Стругацких «Время дождя» (второе название — «Гадкие лебеди») о некоем городе, где всегда идет дождь и где живут умные дети, не желающие походить на своих родителей.
А здесь залитая дождем площадь, на которой не то тусуются, не то дерутся, не то танцуют (танец похож на драку, драка на тусовку, а тусовка в то же время — танец) две молодежные группировки. Слева — Монтекки, справа -Капулетти. Но можно и наоборот. Отличить одних от других трудно. Два драчуна, из-за которых завязался весь сыр-бор — Меркуцио и Тибальт, -похожи, как близнецы-братья, только прикид на них разный. Неведома нам и потому кажется бессмысленной вековая вражда двух благородных семейств. Что и когда они не поделили? Коня? Бензоколонку? Место в городском совете?
На этот вопрос, помнится, по пытался ответить Григорий Горин. В своей постпьесе «Чума на оба ваши дома» он предположил, что в юности Монтеккипапа ухаживал за будущей синьорой Капулетти, но что-то там не срослось. А тут и этого нет. «Дерусь, потому что дерусь», -говорил в подобных случаях недалекий Портос.
День сегодняшний нагло лезет во все щели. Юная Джульетта заворачивает юбку как набедренную повязку и фехтует со своей кормилицей японскими мечами. Потом надевает подвенечное платье с армейскими ботинками. Вместо длинного монолога поет речитатив в стиле рэп, которого сэр Уильям не мог предполагать.
Но подлинной причиной трагедии и смерти главных героев становится не только ослиное упрямство родителей, которого хватало и хватает во все времена, но и анизотропность сотовой связи.
Вы же знаете, если вы с кем-то разговариваете, никто, даже очень важный, не может подключиться к вашему разговору. Так и в спектакле. Интрига, придуманная священником Лоренцо, не удалась из-за этих особенностей сотовой связи.
Ромео пытается дозвониться до Джульетты, которая говорит с мамашей и не может взять трубку. Лоренцо набирает номер — телефон Ромео все время занят. Ромео в бешенстве разбивает телефон, Джульетта, наконец, получает возможность позвонить любимому и слышит саркастическое: «вне зоны». Если бы не это обстоятельство, все бы закончилось благополучно. Монтекки и Капулетти примирились. Джульетта и Ромео прожили бы до ста лет, окруженные внуками и правнуками.
Дальше все, как у Шекспира. Ромео, не зная о том, что придумали Лоренцо и Джульетта, появляется на кладбище, видит спящую Джульетту и, думая, что она мертва, выпивает яд. Джульетта просыпается: Ромео мертв! Она убивает себя из пистолета. Лоренцо кается, но уже поздно. Конец.
А теперь о самом главном. О дыхании зала, в котором большинство зрителей, как сказал мне директор театра Сергей Осинцев, в принципе не знали этого сюжета и не догадывались, чем закончится «печальнейшая на свете повесть о Ромео и Джульетте». Но какая взволнованная тишина висела над залом, и даже дождь струился бесшумно! Значит, спектакль принят зрителем. И неважно, сам пришел в театр юный современник или просто повиновался указке учителя. Важно, что он это увидел и услышал. И может быть, потом, пусть даже в Интернете, найдет текст трагедии, написанной в незапамятные времена 30-летним драматургом, и прочтет остальное.
… Я сознательно в своих размышлениях о спектакле не касаюсь игры актеров. Воспитанный на классическом театре, куда едва ли не 70 лет назад приводила моя мать-театралка, я, зритель, понял и принял эту работу режиссера Максима Кальсина. Смею думать и надеяться, что вечный сюжет сохранен и живет, в какую бы современную или даже ультрасовременную оболочку его ни заворачивали.
… «Шекспиру мы многое прощаем» — это цитата из второй главы повести «Время дождя».
***
фото: На поклон — в брызгах;Ромео — Владислав Железняков;Джульетта — Екатерина Подлесная.