О чем не расскажут в школе
Научный сотрудник Лидия Смольникова надевает камуфляжную куртку и вешает на шею чехол с фотоаппаратом — можно идти в лес. Вместе с нами отправляются четыре девочки из школьного лесничества — ученицы школы N18, которая находится неподалеку. По дороге они обсуждают с куратором творческие планы.
— Будем строить убежище для ежей, да, девочки? На металлической табличке напишем: «Это мой дом». И подпись: «Еж».
Выходим из здания, открываем старые металлические ворота и заходим в небольшой, но плотный лесок — на территорию Сибирской лесной опытной станции. Если бы не шум близкой трассы, было бы полное впечатление, что мы за городом. Доходим до кучи веток вокруг металлического штыря. Но это не просто ветки. Раньше на этих штырях висели таблички с названиями растений, как в ботанических садах. Но хулиганы все оборвали, а выкапывать эти штыри — долго. Поэтому их решили приспособить в качестве опоры для ежового убежища.
— У нас здесь живет семь собак. И когда они будут гонять ежа, он сможет спрятаться, — говорит Лидия Георгиевна. — Девочки! Задание: придумать, какую мы сделаем крышу. Может быть, в виде ромашки или еще чего-нибудь.
Урок школьного лесничества подошел к концу — девочки прощаются и уходят домой. А мы остаемся. Проходим мимо покосившегося столика и импровизированной скамейки из бревна.
— Ждем, когда привезут новую мебель, — говорит Лидия Георгиевна. — Три года уже не могут ее купить. Если нет, сами будем во все трубы трубить.
Мебель до сих пор не может купить Всероссийский НИИ лесоводства и механизации лесного хозяйства, филиалом которого является опытная станция. Не хватает ее не только снаружи, но и внутри.
— Сегодня переносили учебную аудиторию с третьего на четвертый этаж. Так у нас стульев нет! Представляете? Полтора года назад всю деревянную мебель выкидывали: пожарные сказали, что не примут здание, и будет штраф. А у нас денег и на зарплаты не хватает. Сейчас только металлическую мебель можно ставить. Москва обещала помочь. Полтора года простояли, ремонта нет.
Мы идем дальше, и Лидия Георгиевна очень быстро оставляет грустную тему, рассказывая о местных лесных богатствах. Например, здесь растет до 20 видов грибов — и желтые грузди, которые сложно найти и в настоящем лесу, и шампиньоны, и сыроежки. Есть много ягод — в этом году пытались посадить клюкву, привезенную с болота. На первый раз вышло неудачно — сгрызли муравьи. Будут пробовать еще.
Выходим на дальневосточную аллею. Вот так запросто на западном краю Сибири живут деревья с восточного конца: амурский бархат, он же — амурское пробковое дерево, маньчжурский орех — самый высокий здесь (если поискать, можно найти и плоды), три уссурийские груши.
— Раньше они плодоносили капитально, — рассказывает наш «экскурсовод». — Я собирала плоды на семена, а мальчишки из поселка — со мной наперегонки. Я спрашиваю: а вы зачем собираете? Молчат. Потом говорят: на продажу. И что, берут, спрашиваю? Сразу оживились: да, берут. А зачем? Бражку делать!
На опытную станцию приходят не только за поживой для продажи. Озеленители берут здесь деревья для посадок — даром. Только вот не слушаются рекомендаций ученых, жалуется Лидия Георгиевна, обрубают корешки при выкапывании, и деревья нередко гибнут. Все потому, что хотят взять большие деревья, хотя лучше приживется деревце помоложе. Высокое дерево эффектнее смотрится, а как оно будет расти после пересадки? Но каждый себе на уме.
Приходят школьные учителя, агрономы, студенты-медики с преподавателями — здесь много лекарственных растений. Станция как научное учреждение дает рекомендации учхозам, выпускает сборники, которые могут быть полезны любому садоводу. Ученые наблюдают за ростом растений, делают экспериментальные прививки. Вот целая аллея кедрача. Специалист станции привез с Дальнего Востока два рюкзака веток, и сибирскую сосну (кедр) здесь привили на сосну обыкновенную.
— Обыкновенную от сибирской умеете отличать? Берите пучок. Сколько хвоинок в нем? Если две — обыкновенная, четыре-пять — сибирская. Теперь вы — специалист!
Лидия Георгиевна, такое ощущение, готова рассказать о каждом дереве и кусте. На станции она проработала 16 лет, потом ушла на другое место. А теперь, уже на пенсии, вернулась — никто не хочет работать на земле. Молодежь приходит, несмотря на финансовые трудности, небольшую зарплату, но берется, как правило, за хозяйственные темы, «договорные», более денежные. И их можно понять.
— Приняли на руководящую работу, а получается, что в лесу хозяйничаю одна. Приглашаю экскурсии, а вместо платы прошу прополоть немного.
Обращаю внимание на наклейки на стволах деревьев.
— Это мы считали, сколько шишек с каждого дерева падает.
— Неужели вручную? — изумляюсь.
— Лично по нескольку раз обходила вокруг каждого дерева, чтобы все шишки увидеть — сколько их, в каком они состоянии. Собираюсь сдать их на анализ — узнать, сколько в них тяжелых металлов. Трасса ведь близко. Стоит ли рекомендовать, например, дачникам? Замдиректора уже просил: дайте шишек! А я не даю — не уверена, что это безопасно. Спрашиваю: найдете деньги на анализы? Ну, если не найдут, сделаю на свои.
… Через заборчик от лесной зоны, на примыкающей к хозяйственному двору территории, начали закладывать питомник — здесь растения будут выращивать специально — семенами, маленькими черенками. Но близость к хоздвору дает о себе знать.
— Какую хорошую, в кавычках, почву нам дали для питомника! Выкапываем лунку для дерева и вместе с землей достаем ведро стекла. На песок денег нет, на торф тоже. Озеленители, которые берут у нас деревья, обещали привезти земли и воды. Воду нам Москва тоже «зарезала» — говорят, слишком много поливаете.
У молодого питомника досточно трудностей и помимо нехватки ресурсов — вокруг множество врагов. Грядки с посадками прикрыты пленкой и досками — чтобы не обдирали собаки. Они считают, что сотрудники станции закапывают тут вкусные косточки. Арбузы четвероногие сторожа уже уничтожили. А на саженцы сибирской сосны, которым так радовались ученые, стратифицировавшие семена, набросились слизни — объели все хвоинки.
И все же питомник выживает. Есть даже апельсиновое дерево, которое на будущий год должно дать плоды. Делаем несколько шагов в сторону, Лидия Георгиевна приподнимает пленку и показывает нам сибирскую сосну — сантиметров десять высотой. Крохотному деревцу год от роду.
Если этот малыш выживет и окрепнет, он сможет пережить и нас, и работающую с конца шестидесятых станцию, и нерадивых столичных управленцев. Не зря сюда водят школьное лесничество — за шумом веток на ветру скрывается нечто, о чем в школе не расскажут, и речь не только о количестве хвоинок в пучке. Может быть, в этом заключен источник энтузиазма Лидии Георгиевны и ей подобных сподвижников.
— Люди, побывав на экскурсиях, оставляют немного денег на кружок. Но бывает, что на семена все равно не хватает. Тогда вкладываю свои деньги. Это дело стоящее.
***
фото: Лидия Смольникова;Малыш-кедр.