Подносчик патронов ефрейтор Семенов
Жаль, что и на даче, как и во всей остальной жизни, нет ничего вечного. Кроме любви. Так я и жене сказал, когда она вручила мне ножовку и попросила спилить старую яблоню.
Сердце, конечно, обливалось кровью. Но дерево, доставшееся нам от прежних владельцев, стало больным и худо плодоносящим. Да еще и непомерно разрослось. «Места занимает много, а толку мало», — лаконично заметила супруга. Хотя знаю, что и ей это решение далось нелегко. Пилой по живому — удовольствия не доставляет.
Яблоня как будто сопротивлялась из последнего: тормозила пилу, пыталась зажать, остановить мучительный процесс. Я дал передышку ей и себе — ушел, сел на крылечко. И невольно поддался привычному искушению пофилософствовать в маленьком раю, где отдыхаем от шума городского.
«Все мы на побегушках у матушки природы, — в стиле модных сейчас гуру, приезжающих на всевозможные презентации, мысленно сказал бы я невидимым слушателям. — Это она правит бал и заказывает музыку. И только она решает, вырастет что-то путное на этом участке земли или нет. И посылает нам испытания — холодное лето, дожди с градом или, например, зайцев, грызущих капусту… Список не продолжаю -получите после.
Мы же — вторые номера, примерные или не очень исполнители. Мы арендуем эту счастливую возможность побыть с нею, владычицей всего окружающего, пробуем подружиться, заслужить ее милость. Никому она не дает гарантий и всех ставит в равные условия. Вот потому-то я и называю себя полушутливо, полусерьезно — подносчик патронов ефрейтор Семенов. Она, природа, — мой генерал!
… Вот и голос ее слышу сквозь легкую дрему. То есть, конечно, не ее, а моей верной подруги по жизни. Намек понял, возвращаюсь к работе. Вжик-вжик и так далее.
Каждый из стволов делю на части — это теперь дрова для дачной печки, которые еще предстоит высушить под тем же чуть запоздавшим солнцем. Но раз оно щедро светит в сентябре, это добрый знак. Нам еще повезет в этом сезоне! И ни о каком закате или опускающемся занавесе речи быть не может. Продержимся здесь столько, сколько сможем. До снега и еще немного. Работы-то непочатый край.
Но греет сердце мысль, что многое нынче успели. Пальцы загибать не буду, а то неизбежно останутся лишние. Выкопали колодец, куда опустили набор бетонных колец, — раз. Поставили забор из профнастила и сетки-рабицы (вот это едва ли не самое важное) — два. Наконец-то разобрались со всеми посадками, по возможности обновив и проредив их, — три. Мужественно боролись с нашествием дикого воинства сорняков — четыре.
Место лесное, земля плодородная, все прет из земли, будто на дрожжах. Такой крапивы со стеблем, как у бамбука, я никогда не видел. Плохо, что нельзя сдавать эту крапиву, как когда-то носили в приемные пункты макулатуру. Я взял бы книгами. Или, например, коржиками к чаю.
… Что ж, прощай, яблонька! Ушла не совсем, оставила молодую поросль, которую мы, разумеется, не тронули. Но всегда приятнее строить, чем ломать. И потому с превеликим тщанием погрузили в землю каждый из привезенных саженцев: крыжовник, смородина, малина. Супруга еще хочет вишню. Тем и хороша своя земля — фантазируй, придумывай, делай. Никаких воздушных замков, но осуществимо очень многое.
C другого, молодого и сильного дерева, собрали зимние яблоки, в теплице — зеленые и покрасневшие на корню помидоры, а также остатки нынешней огуречной роскоши. Остаются в земле морковь, репа, свекла.
Все здесь устроено мудро, последовательно, поэтапно: клубничные дни, малиновые, яблочные, луковые, гороховые и бобовые. Не соскучишься и не покроешься мхом. Только шевелиться надо.
Пила моя, впрочем, устала. Да и пилить больше нечего. Объявляю отдых: книжка, чашка чая, печеньице. Ефрейтор Семенов берет увольнительную на полчаса.
Потом продолжим. Выдвинуться в заданный район, собрать дрова, упаковать, как положено, занести в форт Неприступный… то есть, конечно, в дом. Грядут холодные дни. Но они не возьмут нас в осаду. Штыки в землю, братание, проводы дачного сезона. Дембель до весны.